Ненавистная пара

Моя пара легко подхватила жадный напор моего рта, отвечая с не меньшей страстностью, но совершенно незаметно навязала мне совсем иную тональность. То, что началось как едва ли не нападение, переросло в завораживающую ласку. Ее язык и губы не боролись с моими, будто мы пытались орально сразиться и кто-то обязательно должен в этом одержать верх. Нет. Мягкие поглаживания, дразнящие облизывания, заманивающие касания… Даже впервые мы так не целовались, словно подкрадываясь, изучая, не стремясь топорно и напрямую к основному действу, а наслаждаясь именно этим моментом, как если бы он сам по себе был истоком и завершением акта близости. Ощущения острые и сладкие, болезненные и дарующие облегчение. Никакого трения, толчков, бесстыдных провокаций, но полный контакт тел, что еще не вступили в игру, нагреваясь и насыщаясь пока лишь практически невинным обещанием большего. И ошеломляющая, пугающая почти, незнакомая теснота в груди.

— Вскипишь тут, когда кое-кто расхаживает перед тобой голышом больше часа, — хрипло пробормотала Летэ, оторвавшись от меня и заставив тянуться следом в желании продолжать и продолжать именно так.

— Таков мой коварный план, — отрывисто дыша, ответил, прихватывая и прихватывая своими губами ее уже припухшую нижнюю. — Дразнить тебя своей недоступной неземной красотой. И он сработал, однако.

— Тебе ли удивляться такому. — Пара приподнялась, впустив к нам холод, и, усевшись на моем животе, сдвинула груди и наклонилась ко мне. Еще одно предложение, что я принял мгновенно, наложив свои лапы поверх ее ладоней и тут же начав облизывать упругую плоть и зарываться лицом, неосознанно порыкивая от удовольствия и не в силах себя контролировать. — А-а-ах! Твои коварные планы всегда срабатывали.

— Не всегда, — пробубнил в ее кожу, нежно прикусывая коричневатые вершинки, царапая зубами и скалясь от ее едва слышных стонов. — Самый главный коварный план провалился к бесам.

Моему разуму сейчас было не понять, как удавалось еще болтать, да еще и внятно, когда в голове мутилось и грохотало от вожделения, как получалось не шевелиться почти, ведь мышцы сводило конвульсиями в потребности войти, взять, вогнать себя в нее по самое не могу. Разум в том, что происходило, не участвовал, но и голые инстинкты тоже. Я действительно страдал и наслаждался одновременно, потому что чувствовалось все не дорогой к сексу, физическому удовлетворению, по которой я ходил так много раз в моей жизни. Нет. Это был путь к обладанию, ступить на который и предлагала мне Летэ. И я готов был за ней по нему следовать, не ускоряя темпа, позволяя ей вести нас, пусть и наощупь, но не пропуская ничего важного. Все новое, небывалое, изумляющее интенсивностью.

— Не провалился. — Зрящая запустила пальцы в волосы на моем затылке и потянула, без слов приказывая смотреть ей в глаза. — Мне ли не знать.

Отведя вторую руку себе за спину, она уверенно, даже жестко обхватила член у основания и съехала ниже, насаживаясь на него разом, до влажного шлепка, не отпуская взгляда, позволяя и даже вынуждая видеть весь болезненный кайф от моего проникновения. А мне пришлось сжать до хруста зубы, выдыхая со свистом, чтобы глаза не закатились от ее обжигающей, поглотившей будто всего с потрохами тесноты и не взорваться фонтаном. Охренеть. Как же окончательно, убийственно великолепно было в ней.

Летэ сидела не шелохнувшись и не разрушая нашего визуального взаимного проникновения, позволяя мне разглядеть все, каждый нюанс того, как, не сделав еще ни единого рывка, я все глубже погружаюсь в нее, такую настоящую и открытую для меня сейчас, а она в ответ просачивается в меня. Это было страшно, потому что даже в таком моем малосоображающем состоянии понятно, что необратимо. Но лучше сдохнуть сию же секунду, чем отказаться от возможности продолжить, провалиться до самого дна.

Летэ качнулась, совсем чуть приподнимаясь, и под тихое «ох» опустилась назад. И еще. Еще. С каждым разом поднимаясь выше и падая обратно резче. То подаваясь ко мне, то опять чуть отклоняясь, как если бы искала некий идеальный угол и ритм, и все так же не отпуская мой взгляд, пока я потел все больше и хрипел, исходясь на последние капли терпения хранить неподвижность и не принудить ее к более яростным движениям.

— Ну же, Лор, помоги мне, — простонала она почти с отчаянием и какой-то беззащитностью. — Я не знаю… не знаю…

Все. На этом все во мне, что еще держалось, лопнуло, отпуская на волю зверско-изначальное, и, схватив ее за бедра, подбрасывая свои, я стал рваться в мою пару, направляя ее встречные движения. Ее глаза распахнулись, и прежде чем Летэ в бессилии противостоять охватившему удовольствию откинула голову назад, успел уловить вспышку радостного облегчения, будто она получила наконец нечто долгожданное и безумно желанное. Так же как и я.