Ненавистный брак (ЛП)

- Могу я посмотреть на малыша? – робко поинтересовался Александр.

- Конечно… Катя, – позвала Лиза, – подойди, пожалуйста!..

Старушка с маленьким чудом на руках быстро подошла и встала рядом с Лизой. Бледный от волнения Карелин склонился над запеленутым младенцем, чтобы рассмотреть крохотное личико, сжатые губки и закрытые глазки малыша.

- Он такой маленький, что уместится даже на ладошке, – сказала Лиза с какой-то печалью, – но я верю, что он быстро вырастет и станет таким же красивым и сильным как ты, Александр.

- Лиза! – воскликнул Карелин с обожанием глядя на жену. Дрожащими руками он стиснул ладонь Лизы. Оба молчали, но их глубокие взгляды были красноречивей всяких слов. Катя скромно отошла в сторонку и скрылась за портьерой боковой двери. От нахлынувшей нежности Александр придвинулся поближе к жене и ребенку. Тихим голосом он рассказывал Лизе о своих планах и о том, что сына ожидает блестящее будущее.

Лиза заворожено слушала мужа, но когда он закончил говорить, неуверенно прошептала:

- Александр, я должна рассказать тебе кое-что… вероятно, это огорчит тебя, но я хочу, чтобы ты, как можно раньше, узнал об этом!

- Только не сейчас, прошу тебя! – резко ответил он, думая, что жена намекает на прошлое. – Молчи, у нас еще будет время серьезно поговорить обо всем, когда ты поправишься. А сейчас – ни слова, тебе нельзя волноваться… Или ты хочешь, чтобы я приказал тебе молчать?

- Мой ужасный тиран! – нежно промолвила Лиза, и глаза ее наполнились слезами. – Иногда нужно говорить, пользуясь случаем.

- Ничего, выпадет и другой случай, а лучше мы вообще не станем говорить об этом. – Нахмурившись, Александр встал с кровати, но, увидев, что по лицу любимой катится слезинка, улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Лизу и осушить губами соленую каплю. Он нежно погладил рукой по-девичьи пухлое лицо жены и мягко сказал: – А сейчас тебе нужно отдохнуть… Да, кстати, хочу сообщить тебе одну новость, которая наверняка тебя обрадует: вернулся Иван Ежов!

Лиза лишилась дара речи, но ее лицо выражало лишь безмерное удивление. Александр рассмеялся.

- Ты удивлена, правда? Я тоже остолбенел, увидев его перед собой. Должно быть, он очень спешил, раз так быстро вернулся. Думаю, в Москве он пробыл дня два, не больше, и в Петербурге несколько дней, чтобы оформить все необходимые бумаги. Все чин чином, бумаги он привез с собой. Ежов на пять лет арендовал орловские земли, так что теперь он – наш сосед. Как говорится, прошу любить и жаловать. По-моему, он неплохой охотник, и мы сможем отменно поохотиться на медведей и волков.

- Но почему тебе непременно нужно подружиться с ним? – с трудом выдавила Лиза.

- Здесь не город, Лиза, и соседи – либо близкие друзья, либо злейшие враги. Золотой середины нет, а этот молодой человек мне по душе, и мне не из-за чего враждовать с ним. Неважно, что он был коммерсантом. Сейчас мы оба землепашцы, хотя, если послушать Льва Ильича, он больше смахивает на поручика-улана…

Александр ждал от жены улыбку, но ее губы задрожали, и она с большим трудом овладела собой. Ее лицо вмиг побледнело и осунулось.

- Катя, позови Наташу. Она должна быть в своей комнате… – сказал не на шутку встревоженный Александр старой служанке, пришедшей известить барыню, что ванна для нее готова. – Тебе плохо, жизнь моя? – обеспокоенно пробормотал он, обращаясь к жене.

- А разве Наташа еще в Карелинке? – спросила Лиза, не скрывая своего волнения.

- Видишь ли… – начал Карелин, злясь на самого себя за то, что разрешил Масловой остаться, – она не могла уехать, потому что была очень нужна доктору… Она готова служить тебе, ползая на коленях, если нужно.

- Для того, чтобы находиться здесь, правда? Чтобы быть рядом с тобой! Я понимаю, все это и так слишком очевидно…

- К сожалению, ты ошибаешься, Лиза, но сейчас не время спорить. Я же сказал тебе, что очень скоро мы уедем.

- Я думала, что все изменилось, но это не так!

Лиза устало откинулась на подушки и закрыла глаза. Александр печально посмотрел на нее с непонятной смесью досады и тревоги и вышел, низко опустив голову.

***

У поворота проселочной дороги, ведущей к проезжему тракту, на земле, под сенью зарослей тенистого орешника, сидела Марфа и недоверчиво, даже с ненавистью смотрела на стоящего перед ней высоченного, крепко сбитого мужика с косой саженью в плечах и грубым лицом. Тот мельком оглядел позорный шрам от хлыста на ноге старухи. Окладистая рыжая, с проседью борода, доставала до груди и лежала поверх голубой крестьянской рубахи, заправленной в широкие черные шаровары. На ногах его были высокие, почти не ношенные, сапоги, единственное украшение в одежде. В руках мужик держал пару бутылок самогона и торговался с Марфой о цене.

- Ты сущий дьявол, Могол, – ярилась Марфа. – Спервоначалу-то цена была другой, а сейчас ты хочешь, чтобы я отдала тебе все, что принесла.