Ненавистный брак (ЛП)

- У меня нет иного утешения, Митя, ничего другого мне не остается. Я между двух огней – одного мужчину я хочу любить, но не могу, а другого могу, но не хочу. Я как в водовороте, меня несет, несет куда-то… Я хочу всё забыть, навсегда стереть из памяти… хочу вырвать воспоминания, занозой впившиеся в сердце. Я растеряна и несчастна, Митя.

- Моя бедная Лиза!

- Мне нужно было излить тебе душу, но только ты никому не говори об этом.

- Князь тоже кажется таким неприкаянным.

- Ты его видел? – Лиза быстро подняла голову, а Дмитрий закусил губу.

- Я же говорил, что прочел его письмо, и только. Он отправил его из Николаевки, и никто не знает, где он теперь.

Лиза побледнела, и ее глаза снова повлажнели. Однако она стиснула зубы и промолчала, не желая выдавать, что творится в ее истерзанном сердце.

- Князь Карелин мертв, – медленно, с расстановкой сказала она, наконец, и в ее голосе прозвучала такая боль, что Дмитрий посмотрел ей в глаза, желая угадать ее мысли, – но мужик Карелин жив и может жениться на Наташе.

- Лиза, сестричка моя! – попытался возразить Дмитрий. – Я же сказал, что…

- Да, Митя, сказал, но он может найти ее, как только пожелает. Он – счастливый человек, все делает с холодной решимостью!

- Не думаю, что он счастлив, – доказывал Дмитрий.

- А я думаю. Карелин достаточно силен, чтобы быть выше всего. Мне тоже нужна такая сила, и я ее найду, должна найти!.. Пожалуй, будет лучше, если через год я выйду замуж за Федора. Довольнослезибесполезныхвоспоминаний!..

Прошла зима, за ней весна и лето, и вот уже осень снова позолотила листья деревьев, устлала мягким ковром длинные дорожки липовых аллей старого парка, окружающего пруд и теряющегося в густом лесочке, отделяющем карелинские земли от загадочно-таинственных соседних, где почти три года назад Александр Карелин установил огромные оранжереи и проводил свои бесконечные опыты. Под мягкой кистью осени старая Керловка преобразилась – она казалась красочной и помолодевшей. Все земли, до последней пяди, были заботливо возделаны, и только парк хранил свой вольный и диковато-запущенный вид, потому что хозяйка любила его именно таким. По одной из этих парковых дорожек быстрым, упругим шагом Лиза под вечер возвращалась домой. На ней было простое, темное платье, а волосы она украсила шелковым цветком. Рядом с Лизой, такой же юной и красивой, как раньше, шла Надя.

- Мы могли бы поехать и в моем экипаже! – воскликнула графиня.

- Небольшая прогулка только на пользу, Надя. Скоро наступят дни, когда придется сидеть взаперти. А пока я почти каждый вечер хожу в деревню и обратно.

- Ты ходишь на кладбище?

- Очень часто, почти всегда. Мне нравится носить цветы из нашего сада на могилу папá… Ты помнишь, как он возился в саду?

- Твой папá был отличным садовником… Возможно, поэтому они и нравились друг другу, твой папá и… – Надя с опозданием досадливо прикусила губу. Они никогда не упоминали Александра вслух, даже если и думали о нем.

- Ты боишься сказать Александр? – Лиза посмотрела на подругу и улыбнулась.

- Не хочу будить грустные воспоминания. Ты сама просила никогда не вспоминать о нем.

- Мне уже не грустно от воспоминаний, Надя… Знаешь, я часто думаю о нем. Ты же понимаешь, что мне не забыть его… достаточно посмотреть на сына.

- Теперь его усадьба заброшена, правда?

- Наверное, я никого не спрашивала. Все так далеко…

- И та избушка, в которой ты любила бывать, помнишь?

Обе немного помолчали.

- Лиза, завтра приезжает Федор, – сообщила Надя, когда они уже почти подошли к дому. – Мы получили от него телеграмму. Год уже прошел, даже не верится… как быстро летит время.

Лиза не ответила и в этот раз. Подруги вошли в дом, а на землю неторопливо спускался осенний вечер, укутывая поля темным покрывалом…

… А где-то далеко, за густыми деревьями, разделявшими два поместья, на тропинке, ведущей вглубь леска, показался какой-то человек. Он шел с высоко поднятой непокрытой головой, расстегнув на шее голубую крестьянскую рубаху. На ногах его были высокие, заляпанные грязью, сапоги. Взгляд мужчины пробежал по липовой аллее, и задержался на окнах керловского дома – маленьких, ярко светящихся, точечках.

- Где барин? – спросила Катя Николая.

- Известно где, все там же, как всегда… – ответил верный слуга.

Оба посмотрели на мужчину, который любовался окошками керловского дома.

- Так близка, и так далека, – прошептал Карелин и вздохнул, сморгнув покатившуюся по щеке робкую слезинку.

Он посмотрел на двух женщин и в одной из них узнал Лизу. Он часто видел ее, но не различал лица. Она была далекой, как звезда. Среди облаков показался тонкий, сияющий серп месяца.

- Холодно, поди, сынок, – Катя неслышно подошла сзади и легонько коснулась рукой плеча Александра. – Смотри, одежонка-то какая легкая… Да и самовар уже поспел… Пойдем вечерять…

- Да, матушка, идем…

- Дмитрий тебя совсем заждался… Ты же знаешь, он каждый вечер приходит к нам... Ятеперьлюблюего, каксына.