Ненавистный брак (ЛП)

Наташа скорее с любопытством, нежели с состраданием, разглядывала жалкую оборванку. Набухший след от грубого удара хлыста, исказившееся от боли отвратительное лицо и подсохшая на лохмотьях кровь придавали нищенке еще более грязный и жалкий вид. Наташа вмиг признала в стоявшей перед ней попрошайке Марфу. Сейчас старуха была не пьяна и крепко держалась на ногах, прислонившись своим костлявым иссохшим телом к стволу дерева. Выражение ее угрюмого лица было трагичным.

- Ты еще здесь? Что ты тут делаешь? – спросила Наташа Марфу. – Тебе велели убираться отсюда, и подальше. Ты должна слушаться барина… и барыню, – добавила она с горькой иронией.

- Я не могу далеко уйти, у меня нет хлеба. Мне нечего есть… а эта гадюка разбила мою бутылку, украла у меня самогон.

Марфа дала себе волю, осыпая Лизу грубой бранью. Наташа слушала не в меру разошедшуюся Марфу, не пытаясь ее утихомирить. Напртив, неожиданно заинтересованная происходящим, она подошла к ней.

- Ты ненавидишь барыню? – спросила она с недоброй улыбкой на губах. – Скажи, не бойся!

- Ты тоже ненавидишь ее? – переспросила в свою очередь Марфа.

С легким беспокойством Наташа огляделась вокруг, но никто не подсматривал за ними и не мог услышать их разговор. Все было тихо и спокойно на широком раздолье полей. Ничуть не церемонясь, Маслова панибратски, едва ли не по-свойски, положила свою изящную, тонкую белую руку на плечо нищенки.

- Я думаю, мы с тобой подружимся, Марфа... – пробормотала она и, вытащив из кошелечка пять рублей, протянула их бродяжке.

Глаза старухи алчно блеснули.

- Возьми деньги, – сказала Наташа и добавила. – Ступай в Орловку и купи себе самогона, сколько пожелаешь... и хлеба, если хочешь.

- Что мне сделать, чтобы отблагодарить тебя за твою доброту?

- Пока не знаю, мне нужно подумать, но я дам тебе гораздо больше, Марфа, если ты побожишься сделать все, что я велю...

- Да я даже убью, матушка, если ты велишь. Вот те крест, – нищенка истово перекрестилась, и Маслова усмехнулась. Она достала еще несколько монет и подала их Марфе.

- Вот, я хочу, чтобы ты купила мне самогона. Ступай сию же минуту в деревню, а потом возвращайся сюда. Не ищи меня, я сама тебя найду. Я приду сюда ночью, около трех. И помни – обо мне ни слова. Думай, о чем говоришь... Будет лучше, если ты прикроешь свою растрепанную голову и лицо. – Наташа быстро развязала и стянула с шеи шелковый платок, и швырнула его в руки Марфы.

Старуха быстро схватила красивую вещицу своими скрюченными, узловатыми пальцами, донельзя счастливая перепавшим ей подарком. Она смотрела, как Наташа быстро вскочила в седло, сжала поводья и с удалью лихого всадника поскакала галопом к старинному поместью. Едва Маслова скрылась из виду, Марфа неслышно, как зверь, вернулась в свое тайное логово.

А между тем Александр подскакал к Лизе, мирно разговаривающей со священником. Она как раз обещала старому батюшке после рождения наследника попросить Александра уменьшить барщину, уверенная в том, что муж ей не откажет. Батюшка довольно улыбнулся, тоже уверенный в том, что князь не будет торговаться с матерью своего ребенка. Удивленная скорым возвращением мужа, Лиза радостно поспешила ему навстречу. Супруги шли вдоль края возделанного поля и оживленно говорили о делах. Карелин заметил, что сегодня крестьяне работали лучше, чем всегда, о чем без обиняков заявил священнику и жене. Лиза с восторгом говорила о весне и об этих землях, которые являлись житницей России, и могли бы стать закромами всего мира, если бы их возделывали такие люди, как князь.

Суровое лицо Александра смягчилось и стало умиротворенно-нежным. Нежность придавала ему в глазах Лизы бóльшую силу и красоту, и делала его таким безгранично любимым. Немного погодя, Карелины распрощались со священником и вернулись домой. Когда они вошли в гостиную, купавшуюся в золотистых лучах весеннего солнца, Александр подошел к жене, стоявшей у рояля неподалеку от окна, и неожиданно прошептал:

- Лиза, я должен кое в чем тебе признаться... Я получил два письма от Павлы Петровны. Они предназначались тебе, но я распечатал их, поскольку на конвертах было написано мое имя. Павла Петровна хочет знать, как ты... Прости меня за то, что не сказал тебе раньше.

- Не думаю, чтобы я ее интересовала, для этого у меня не так уж много денег, – голос Лизы слегка дрогнул. – Но, скажи, нет ли в письме каких-нибудь вестей о Дмитрии... Мне хотелось бы узнать о нем.

- Есть... Дмитрий подался в уланы и служит в полковой разведке. Больше Павла Петровна ничего о нем не знает, да и и я тоже, хотя и велел разузнать. Полагаю, он служит под другим именем. Павла Петровна убеждена, что он пошел служить в память о вашем папá, и хочет, чтобы ты об этом знала...

- Значит, маман осталась одна, – еле слышно прошептала Лиза, чья злость на мать полностью испарилась. – Александр, я знаю, что ты назначил ей ренту, и благодарна тебе за твое великодушие.