Необузданная сторона (ЛП)

Я наблюдал за ее лицом, ненавидя саму мысль о том, чтобы заставить ее вздрогнуть, но выражение ее лица было спокойным. Ее глаза закрылись, а голова откинулась назад, когда я почувствовал себя увереннее, расчесывая ее волосы, а другой рукой потирая ее шею.

Это было приятно. Это было более чем неестественно, но приятно.

Все это было неестественно для меня. Простая физическая привязанность была для меня чем-то новым. И то, что мне это нравилось, было откровением.

Это заставило меня чувствовать себя хорошо. Это заставляло меня чувствовать себя довольным, даже счастливым. Все это было для меня в новинку.

Хорошее самочувствие никогда не было для меня главным приоритетом, как бы паршиво это не звучало.

Возможно, мне нужно было изменить некоторые из моих приоритетов. Возможно, пришло время начать наслаждаться жизнью, а не просто работать над ней.

И медленно, сладко Ирис учила меня кое-чему.

Я тут же решил, что хочу ей это позволить.

Ее глаза открылись, и она посмотрела на меня. Мое настроение менялось после каждого движения ресниц.

Я снова хотел ее. Нуждался в ней. Это было безумием.

Мне казалось, что мое тело переключилось в какой-то извращенный режим выживания, где оно хотело трахаться до потери сознания.

Это было немного похоже на провал в памяти, когда я так себя чувствовал, будто что-то другое овладело мной.

Ее пристальный взгляд оставался прикованным к моему, пока я стягивал лямки ее поношенной майки с плеч.

Ее ясные, как вода, глаза были переменчивы самым завораживающим образом. Они были похожи на море, местами зеленое и синее, становясь то темнее, то светлее в зависимости от времени дня. Теперь, когда солнце зашло и яркий свет ванной комнаты наполнил их, они были самыми таинственными, как будто день показал ей больше правды, чем ночь.

Я скользнул тонкой белой тканью вниз к ее соскам, потирая их взад и вперед по каждому твердому пику, дразня ее до судорожного вздоха. Она прикусила губу, и я придвинулся ближе, толкая свою эрекцию в ее плечо, пока грубо ласкал ее.

Ее руки накрыли мои, когда она заерзала на стуле.

Ирис была так восхитительно отзывчива на мои прикосновения. Несколько прикосновений – и она была готова. Я никак не мог прийти в себя от того, как сильно жаждал этой вызывающей привыкание реакции.

Я обошел ее, оседлав ее на стуле. Я вытащил свой член, схватив ее за волосы и прижав кончик к ее губам. Они открылись для меня, ее язык скользнул вдоль моей длины, пока я продвигался к задней части ее горла. Я хотел ее киску, а не рот, когда кончал, но я никогда не смогу забыть, как она поглощает меня.

Годы, проведенные без оральных ласк, у кого угодно вызвало бы привыкание, подумал я.

Я вытащил себя из ее рта, просто стыдясь кончить, подняв ее и встав позади нее, лицом к зеркалу. Я взял ее вот так, наблюдая, как мои руки ласкают ее, пока я медленно проникаю в нее, стоя и опираясь на раковину в ванной.

Ее ноги слишком ослабли, чтобы устоять, и я отнес ее в постель, опуская лицом вниз и подтягивая бедра вверх, и я глубоко вошел в нее, ускоряясь.

Она начала сжимать меня сильнее, когда стала кончать, и это вызвало мой оргазм. Я не знал, чего хочу; я хотел всего, поэтому я вышел из нее, все еще кончая, помечая ее ягодицы, переместившись вверх, чтобы проникнуть в эту маленькую дырочку.

Я устроил огромный беспорядок, и никому из нас не было до этого дела. Я заснул на ее спине, но был уверен, что она отключилась первой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В течение следующих нескольких недель мы выработали схему, если это можно так назвать. Иногда она оставалась на ночь, иногда нет. Но мы много времени проводили вместе. Достаточно, что я практически ничего не делал.

Я пытался работать, несколько раз. Я вошел в свой кабинет, надел толстые черные очки для редактирования и даже открыл программу на своем компьютере. Если бы ее не было рядом, я бы просто сидел там, в оцепенении, мои мысли были заняты ею, тем, где она была сейчас, тем, что мы делали, тем, что я хотел сделать, когда снова ее увижу, где она жила, почему она лгала, почему я позволял ей и никогда не упрекал.

Если бы она была рядом, то неизбежно постучала бы в дверь моего кабинета. Я бы сказал ей, чтобы она вошла. (Потому что, кто бы этого не сделал?). Она просовывала свою великолепную белокурую голову и улыбалась. Она говорила мне, как красиво я выгляжу в своих очках или спрашивала, не хочу ли я, чтобы она приготовила обед.

Однажды Ирис просто подошла и оседлала меня там, где я сидел, улыбаясь мне в лицо и рассказывая, как мои глаза заставляли ее таять.

Это влияло на меня. Я никогда в жизни не слышал ничего подобного.

– Мои глаза? – Спросил я ее, медленно моргая и снимая очки, чтобы положить их на стол.

Она кивнула, используя кончики пальцев, чтобы мягко пройтись по щетине.