Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

А произошло вот что. Китайские генералы, получив хороший урок во время событий на КВЖД, уже не пытались совершить какое-либо серьёзное, более или менее крупное нападение на границы Советского государства. Но отдельные диверсии с участием одного-двух человек в том или ином месте границы происходили ежедневно. В то время пограничные войска на Дальнем Востоке были недостаточны, а там, где располагались армейские гарнизоны, они вообще были сокращены до минимума. Так обстояло дело и в благовещенских лагерях.

Воинским частям, находившимся на самом берегу Амура, служившем в этом месте естественной границей между СССР и Китаем, вменялось в обязанность, кроме несения общей караульной службы, внимательное наблюдение и за берегом реки, ведь на противоположной стороне её, прямо напротив гарнизона 2-й ордена Красного Знамени Приамурской дивизии, в городе Хэйхэ стоял точно такой же гарнизон китайской дивизии (говорили, что казармы — и русские, и китайские, построенные ещё в дореволюционное время, планировали и возводили одни и те же инженеры и подрядчики). Точно также и летние лагеря Красной и китайской армий находились друг против друга, разделяемые только рекой, которая в этом месте была не более 300 м ширины. Часовые, стоявшие на стороне лагеря, примыкавшей к реке, подбирались из самых надёжных и лучших красноармейцев и, как правило, снабжались полным комплектом патронов (двумя подсумками по 30 патронов в каждом) и двумя гранатами, в то время как всем остальным часовым выдавалось не больше 15 патронов.

В эту бурную ночь инструктаж часовых производился особенно тщательно. Несколько дней тому назад в километре от лагеря был задержан диверсант. Опасались, что это может повториться. На самом деле, такие тёмные, дождливые, грозовые ночи были, конечно, удобны для перехода границы. Каждый часовой, поставленный на пост к реке, чувствуя свою особую ответственность, относился к службе бдительно и, естественно, находился в напряжённом состоянии.

В эту ночь на посту стоял курсант третьего взвода роты одногодичников Григорьев. Это был светловолосый, голубоглазый сибиряк, комсомолец, по профессии агроном, вернее, зоотехник. Он закончил учение перед самым призывом в армию. Григорьев отличался замкнутым и малообщительным характером. Впоследствии причина отчуждения в известной степени объяснилась: его отец был раскулачен. Только в 1930 году установили, что с раскулачиванием ошиблись, и пострадавший был восстановлен в своих правах. Конечно, и самому Фёдору (так звали Григорьева) ретивые комсомольские деятели из политотдела дивизии основательно потрепали нервы, только вмешательство комиссара дивизии Щёлокова спасло его от расправы. Когда выяснилось, что в колхозе с его отцом обошлись несправедливо, всё как будто уладилось, однако в характере Фёдора это оставило определённый след. При всём этом он был одним из самых лучших курсантов по успеваемости и дисциплине, и ему почти всегда поручались ответственные посты. Именно поэтому командир взвода и назначил Григорьева в число часовых, стоявших на берегу Амура.

Обычно средние командиры в течение лагерной жизни находились на территории лагеря, располагаясь в специально построенных домиках, но некоторые, не выдерживавшие разлуки с семьёй или просто любившие погулять, на воскресенье уезжали в город. Как правило, все они к 24 часам возвращались в лагерь, задерживались лишь единицы. К числу последних принадлежал командир одного из взводов полковой школы Панфилов. Несмотря на свою молодость, он был толковым и способным командиром, умел держать подчинённых в руках и в то же время пользовался уважением. Он был хорошим спортсменом и имел собственный велосипед (в то время это было доступно далеко не каждому командиру взвода).

В эту злосчастную ночь, загуляв на именинах какой-то своей приятельницы, Панфилов задержался в городе дольше положенного часа и спешил в расположение роты. Шёл дождь, гремела гроза, и уж неизвестно по какой причине перед въездом на охраняемую территорию лагеря он вместо того, чтобы повернуть направо к домикам командиров, повернул налево и очутился у обрывистого берега реки. Заметив свою ошибку, он развернулся и поехал уже в нужном направлении по узенькой тропинке, по которой командиры обычно ходили купаться.