Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

На второй или третий день после приёма Бориса в члены партии его друзьями и им было решено отпраздновать это торжественное событие. Четверо приятелей (к обычной компании, состоявшей из Алёшкина, Колбина и Белякова, прибавился и одногодичник 6-го Хабаровского полка Николай Басанец, с которым Борис подружился во время своей командировки) получили увольнение. Как всегда, их торжество началось с посещения городского кинотеатра — просмотра кинобоевика, а закончилось в кафе. Там их уже хорошо знали и молоденькие официантки, и пожилая кассирша. В шутку их называли млекопитающимися, так как обычно их заказ состоял из варенца и пирожных, на большее у них не хватало денег. На этот раз деньги были. Во-первых, ещё сохранилось кое-что вырученное от продажи гражданских вещей, а во-вторых, двое из них — Колбин и Беляков — только что получили подкрепление из дома. Зайдя в кафе, в котором они не были около месяца, Алёшкин громко заявил:

— Ну, ребята, сегодня я наемся варенца досыта, вот так, — и он провёл пальцем по шее.

Колбин, вообще любивший над всеми подтрунивать, насмешливо заметил:

— Подумаешь, удивил! Что для тебя значит досыта? Съешь три порции, вот и сыт будешь!

Борис, смеясь, сказал:

— Я сегодня настроен съесть не менее десятка порций, да ещё и пирожными закушу!

Два других приятеля только посмеивались, усевшись за стол, но Беляков тоже не выдержал и заявил:

— Не хвастайся, Борис, десяток порций варенца тебе никогда не съесть.

— Мне не съесть? — завёлся Борис. — А хочешь, я 20 съем? И 10 пирожных.

— Что-что? — закричал Колбин. — Двадцать? Ловлю тебя на слове! Если съешь 20 порций варенца и десяток пирожных, я за всё плачу; и вперёд, когда будем сюда приходить, всё, что ты съешь, буду оплачивать, согласен?

Беляков и Басанец, видя, что из шутки спор готов превратиться в дело довольно опасное для одного из участников, поспешили вмешаться:

— Да бросьте вы петушиться-то, — примирительно сказал Басанец. — Сколько съест Борис, столько и ладно. Ну, прихвастнул он маленько, чего же сразу уж и цепляться?

— Что-что, я прихвастнул?!! — возмущённо крикнул Борис. — Нет уж, я хвастать не люблю! Я согласен, — обернулся он к Колбину. — Как, от своих слов не отступаешь?

Тот, в сущности, уже готов был от них и отказаться: он уже боялся, что из-за своего упрямства и взбалмошности Алёшкин станет выполнять условия спора и может заболеть, но и у Пашки характер был не из лёгких, и отступиться просто так он тоже не мог. Тут вмешался Беляков:

— Ну, вот ещё, затеяли ерунду… Лучше ешьте, кто сколько хочет, я за всех плачу, мне сегодня из дорпрофсожа деньжат подкинули, так что я богат.

Но Павлин Колбин отступать просто так не хотел:

— Ладно, ладно, давайте есть варенец, всё равно Борис 20 порций не съест, чего его мучать-то.

Конечно, этого Алёшкин уже стерпеть не мог:

— Нет, ребята, Павлину, наверно, денег жалко, вот он так легко и согласился, а я хоть сейчас готов на спор 20 порций варенца и 10 пирожных.

— Ах, готов? — взорвался Павлин. — Ну, так ешь! Эй, Люся, — позвал он знакомую официантку, — подайте нам 20 порций варенца и 10 штук пирожных.

Приятели остановить его не успели. Через пять минут на столе перед ними стояло 20 мисочек (пиал) с варенцом, а на блюде красивой горкой было уложено 10 штук свежих пирожных. Перед каждым из посетителей поставили тарелочку с чайной ложечкой. Белякова и Басанца, поначалу сопротивлявшихся странному спору, в конце концов, тоже захватил азарт — молодость ветрена, она берёт своё даже в чудачествах.

Борис приступил к выполнению своего обязательства. Вскоре об этом пари уже знали и немногочисленные посетители кафе, и, конечно, все служащие. Сидевшие за другими столиками и столпившиеся в дверях официантки поглядывали на Бориса с большим любопытством, а тот, нимало не смущаясь, а, может быть, даже и гордясь своим глупым ухарством, храбро уничтожал варенец.

Каждая порция весила 150–170 граммов, таким образом, Борису предстояло съесть около 4 кг варенца и почти 1 кг пирожных. Мы знаем, что он отличался завидным аппетитом и мог есть очень много, но столько ему ещё никогда не приходилось! Первые 10 порций варенца и пяток пирожных Алёшкин проглотил безо всякого труда и, по-видимому, с большим удовольствием, но каждая следующая порция и пирожное становилось есть всё труднее и труднее. А вот когда на столе стояло уже 18 пустых пиал, а на тарелке сиротливо лежало последнее пирожное, он почувствовал, что больше не может. Он тяжело отдувался, в глазах появились слёзы. Беляков, заметив его состояние, закричал:

— Да хватит тебе! Ты что, уморить себя хочешь? Я заплачу за всё, что ты съел. Бросай, ты и так побил все рекорды! Вставай, если можешь, пойдём.