Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 2

Борис задумался: «А ведь, действительно! Медсанбат пополнился новичками почти на 50 %, в медсанротах полков пополнение составило ещё больший процент. А с вновь прибывшими после того, как их обмундировали и зачислили в определённые подразделения, кроме общих политзанятий, да краткого ознакомления с теми обязанностями, которые на них ложатся по должности, никакой работы не велось».

Через день, собрав в медсанбате старших врачей полков и пригласив на это совещание командира медсанбата, комиссара и командиров подразделений батальона, Алёшкин поставил задачу проведения бесед старослужащими врачами, медсёстрами, фельдшерами и санитарами с вновь прибывшими, рассказывая именно о своём личном опыте, о сложностях и трудностях в медучреждениях, когда дивизия или полк вступает в тяжёлый кровопролитный бой.

Комиссар медсанбата предложил провести собрание личного состава батальона и попросить начсандива выступить на нём с таким же предложением, как на данном совещании. Фёдоровский отмалчивался.

Как-то однажды в беседе с комиссаром дивизии Борис сообщил ему об инертности нового командира медсанбата, но тот ответил:

— Сейчас менять руководителя в подразделениях нельзя, поздно! Но ты на всякий случай поговори с начсанармом. Я лично думаю, что у Фёдоровского своего рода шок, ведь его, по существу, за какие-то не очень значительные упущения по службе так понизили в должности — с начальника фронтового госпиталя до командира медсанбата дивизии, видно, кому-то просто под горячую руку попал. Вот он, наверно, и не пришёл ещё в себя. Думаю, что, когда в боевую обстановку попадёт, встряхнётся.

Борис и сам думал так же, и поэтому пока на самоустранение Фёдоровского от дел особого внимания не обращал, тем более что внешне в батальоне всё обстояло как будто хорошо. Новый командир медроты Сковорода, хотя и не имел ни военного, ни врачебного опыта (он окончил институт в 1941 году), обладал неплохим организаторским талантом и довольно толково выполнял как свои обязанности, так и большую часть работы командира медсанбата. Новый комиссар Кузьмин, хотя и был болезненным и в военном отношении совершенно неграмотным, всё же за время своего пребывания организовал регулярную политучёбу, ежедневную политинформацию по сводкам Совинформбюро, печатавшимся в газетах, получаемых и специально добываемых нарочным в политотделе армии, располагавшемся неподалеку.

Корифеи медсанбата — Прокофьева, Сангородский и Бегинсон вели достаточно интенсивную работу в своих подразделениях, как в смысле обучения пополнения, так и в организации работы подразделений. Правда, за время пребывания в районе Жихарева в период формирования дивизии практической работы в медсанбате почти не было. Это, конечно, снижало качество занятий.

Большую работу провёл начснабжения санбата Прохоров, он организовал ремонт палаток, ведь мы уже знаем, что пришлось испытать этим несчастным палаткам за зиму 1941–1942 года. Много раз их стены вмерзали в снег и лёд, и столько же раз их из этого ледового плена приходилось вырубать топорами и ломами. Немудрено, что к лету 1942 года почти все палатки имели оборванные, прогнившие стенки до полуметра в высоту, при натягивании они висели бахромой. Сейчас, летом, это было не очень страшно и угрожало только светомаскировке, так как каждая палатка ночью, когда в ней горел свет, была окружена как бы сиянием, исходящим из-под стен. Зимой в ней было бы невозможно ни жить, ни работать: наружный воздух никакой печкой нельзя нагреть.

Посоветовавшись с Алёшкиным и Сковородой, Прохоров решил надставить нижние края палаток так, чтобы сделать их стены нормальной длины. Возник вопрос, где взять брезент. Вышли из положения так: израсходовали часть имевшегося у каждой палатки брезентового пола. Пользоваться этими деталями по прямому назначению почти не приходилось — разостлать и закрепить их ровно, так, чтобы они не смещались, было невозможно, и во время работы они ёрзали по земле, путались под ногами, а в болотистой местности намокали и коробились. Одним словом, полы не облегчали работу, а только затрудняли её. Уже с весны 1942 года при развёртывании палаток полов не настилали.

По просьбе медсанбата из санотдела армии выдали две новые палатки. Брезента для ремонта дать не могли, оставалось использовать свои ресурсы. Но ведь это легко сказать, а сшить толстые края брезента, когда это попробовали сделать руками медсестёр и дружинниц, оказалось делом далеко не простым. Починить следовало 14 палаток. Выручила находчивость.

В дивизии имелась своя сапожная мастерская. К этому времени уже все воинские соединения поняли, что без соответствующих хозяйственных учреждений, не предусмотренных штатным расписанием, — сапожной, портняжной мастерских, прачечной и даже парикмахерской — обойтись нельзя. Все они полагались в масштабах армии, но практически были нужны и в дивизиях, и в полках, и их, вопреки всяким уставам и правилам, ввели у себя не только крупные соединения, но даже и такие, как медсанбат.