Необжитые пространства. Том 2. Позаранник

Все отдам без остатка,
Что за морем,
                  за лесом,
Но нахрапом, украдкою
В угол мой вы не лезьте.
Я по вас не скучаю,
Имена не тасую.
Сплю я крепко ночами,
Днем созвучья шлифую.
И на бревнышке-краешке
(Так исполнилось где бы?!)
Я любуюсь на камушек,
Мне подаренный небом.

«Когда ни Бог и ни Природа…»

Когда ни Бог и ни Природа
Не в состоянье боль унять,
Я сам себе кажусь уродом,
Я буду целый день молчать.
И бессознательно пытаться,
Как в душу, заглянуть в ручей
И, вдох замедлив, оторваться
От тени скачущей своей.
Момент разброда сорных мыслей?
Грань помешательства?
                                   Иль сплин?
Раздавлен буду гнетом высей?
Останусь в мире я один?
Останусь в мире…
                         Мой припадок —
Над бездной мостик. Как туман
Его объял. О, как же сладок,
Как удивителен бурьян,
Впервые я красу приметил
И мощь растения сего.
Господь опять со мною рядом,
Дышу с Природой в унисон.

«Я отгородился от всего…»

Я отгородился от всего,
Что мне было дорого и свято,
Удалились молча далеко
Прясло, стежка от крыльца и мята,
С ними посох бабушки моей,
Он меня «учил» как жить на свете,
Не было тогда его больней,
Видно, я умишком слабо «петрил».
Я бы посох в местный снес музей,
Но его стащила чья-то Жучка,
С голода подумалося ей:
Это кость —
           пользительная штучка!
Вымысел забавный. И хотя
Так могло в реальности случиться.
Из надорванной души летят
Звуки – им в цветы не превратиться.

«Разгружаю без устали душу…»

Разгружаю без устали душу,
Но не легче – каменья летят
Мне навстречу,
                     дробят все и рушат,
На житейских просторах гудят.
Дым и искры, удушье сплошное,
Сколько скал превратилось в песок
В заполошное время ночное,
Когда спит осторожный сверчок.
Знаю я, не закончу работу
Ни сегодня и ни через год.
А душа в изнурительном поте
Будет глыбы крушить,
                                словно лед,
И тогда, когда тело умрет.

«Лето пришло. А как будто оно не пришло…»

Лето пришло. А как будто оно не пришло
И осталось далеко там, где смех и роса.
Где я чувствовал плотью приращенное крыло
К ключице, я махал им, как ветка куста.
Не беда, коль даже на мизинец от земли не оторвался,
Зато птах со всего мира привлек дерзким жестом своим,
Кто-то из них заплакал, а кто-то рассмеялся,
И я понял: мне не властвовать простором голубым.
Но однако, не смутившись, я махал интенсивней
И сам плакал, сам смеялся, с ними волью роднясь.
Лета дух нарастал широко и всесильно,
Ясь проточная в душу обильно лилась.
И уже мне едино, что дождь или заморозок,
В материнской избе доживаю свой век, будто сыч.
Мне неведомо, как все устроено з'a морем,
Знаю, грянет вот-вот судьбы моей праведный бич!

«Гром вколачивал вешки…»