Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум

Дерек Бикертон доказывал, что язык возник и развился, чтобы облегчить нашим пращурам коллективные вылазки за крупной павшей дичью, от которой приходилось отгонять претендующих на нее хищников{898}. Мне его версия кажется вполне правдоподобной, поскольку эта коллективная задача, какой ее описывает Бикертон, требовала обучения. Оно, в свою очередь, подразумевает, что нужно донести до каждого из участников его задачу; проинформировать, где находится дичь; рассказать остальным, какая именно дичь обнаружена; провести тренировочную совместную оборону, координировать действия большой команды и т. д. Гипотеза так или иначе интересная, поскольку дает нам еще одну иллюстрацию того, как возникал обобщающий, абстрактный уровень языка, позволяющий отсылать к событиям и предметам, удаленным в пространстве. Однако ключевую роль в эволюции языка все-таки сыграл не подбор падали, а обучение. То же самое можно сказать и о версии Майкла Томаселло, связывавшего возникновение языка с необходимостью координировать коллективное собирательство{899}. С его позицией я тоже солидарен, поскольку трудно представить себе совместные, требующие координации действий, собирательские мероприятия без обучения. Но опять подчеркну, что ключевую роль играло не столько собирательство, сколько именно обучение, которое, скорее всего, проявлялось и в других областях. Наши предки почти наверняка обучали друг друга обширному набору навыков, знаний и умений, каждое из которых предъявляло свои требования к лингвистическим способностям.

Как, несомненно, напомнят нам лингвисты, даже если моя гипотеза окажется верной, очень многое в эволюции языка все равно осталось бы загадкой. Я лишь намечаю в общих чертах, как могли закладываться необходимые для языка аналитические мощности, как развивались системы семантической репрезентации, как появилась фонологическая репрезентация, как коэволюционировали их зоны взаимодействия и как вся эта внутренняя машинерия получала выражение в языковой коммуникации, акустической или визуальной по форме. Кроме того, я не обмолвился ни словом об эволюции вербального научения. Все это так, и тем не менее данная гипотеза кажется мне достойной, поскольку она хотя бы немного приподнимает завесу тайны над происхождением языка. Наше исследование помещает его в более широкий контекст, дающий представление об эволюции различных составляющих человеческой когнитивной деятельности. Альфред Рассел Уоллес, параллельно с Дарвином открывший естественный отбор, как известно, не мыслил его в качестве объяснения эволюции человека, и отчасти именно потому, что не мог вообразить развитие эволюционным путем такого свойства, как язык, и прочих уникальных особенностей человеческой когнитивной деятельности{900}. Мне хотелось бы верить, что, будь в распоряжении Уоллеса данные и материалы, представленные в этой главе, он, возможно, пришел бы к другому выводу.

Глава 9 Коэволюция генов и культуры

Герой научно-фантастической классики «Планета обезьян» (Planet of the Apes) космический путешественник Улисс Меру попадает в плен на жутковатой планете, где главенствуют гориллы, орангутаны и шимпанзе, сумевшие путем имитации перенять у своих бывших хозяев – людей язык, культуру и технологии. Изгнанные из своих домов люди стремительно одичали и превратились в грубых примитивных животных. Зловещая реалистичность этого романа, написанного Пьером Булем в 1963 г., во многом объясняется впечатляющими познаниями автора в области научных исследований поведения животных. Конечно, на самом деле здесь, на планете Земля, никакие высшие обезьяны не смогли бы по-настоящему освоить человеческую культуру за счет одной только имитации – для создания культуры требуются обеспеченные эволюционным развитием задатки. В нашем случае эти задатки формировались в ходе миллионов лет генно-культурной коэволюции.

В предыдущей главе я пояснял, каким образом изготовление и использование каменных орудий могло сыграть жизненно важную роль в эволюции человека, порождая коэволюционную обратную связь между культурными практиками и генетической наследственностью и тем самым способствуя появлению языка. Наш эксперимент с обучением навыкам оббивки подтвердил гипотезу, согласно которой в рамках человеческой эволюции совершалась генно-культурная коэволюция в ходе использования орудий и социальной передачи, начавшаяся по меньшей мере 2,5 млн лет назад и продолжающаяся по сей день{901}. Собственно, вся эта книга – один развернутый аргумент в пользу значимости эволюционной обратной связи, которая включала в себя запущенный естественным отбором механизм культурного драйва, отдававший предпочтение точному и эффективному подражанию. Эта селективная обратная связь продвигала эволюцию когнитивных способностей в некоторых ветвях приматов, и в конечном итоге именно ей человек обязан грандиозными аналитическими ресурсами своего мозга.