Неоконченный роман. Эльза

* * *

Так вот как тратишь ты, бедняк, последний свет,
В разбитом очаге души последний жар.
Венец твоих идей. Вот ты куда бежал!
Ты все еще в мечтах, а времени уж нет.

Вот он, твой горизонт, твой видимый предел.

Поэму б дописать, пока не грянул гром.
Наперсток ты вертишь, любуясь серебром,
Гнетет тебя все то, что сделать не успел,

Бунт океанов, спазмы катастроф.

В раздоре человек и небеса.
И горе черные возносит паруса,
И маяки плетут глубокий креп для вдов.

Вдруг человек в волнах! Безмерный страх!

Какая малость плоти, мышц, костей.
Как много мысли в ней, какая сила в ней.
Он одинок, как пробка на волнах.

Тайфун, как сильный душ, смыл с островов покой.

Спят города-суда, отдавшись воле вод.
Волна из глубины пернатым страх несет,
На польдеры валясь гонящей мух рукой.

Совсем другой масштаб. Пожалуй, только он

Все делает страшней, чем пена на губах,
Когда разумно гаснет жизнь в пуховиках
И тишина грядет с обрядом похорон.

Весь этот горький хмель пьянит тебя, душа,

Как алый занавес в театре детских дней,
Чтобы шутя швырнуть на острый блеск камней
Утопленника, куклу-голыша.

* * *

На небе суета, как на большой охоте,
Несутся облака, меняясь на ходу.
Седой стрелок стал деревом в полете.

Конь взвился на дыбы, копь рвет свою узду.

Репейник с птицами играет упоенно
В пятнашки, кошки-мышки, чехарду.

Лоскутья, перья, пряди, веретёна

И короли в палящем блеске лат.
Идет сраженье. Падает корона.

Виденья мимолетные летят,

Под ветрами меняясь непрестанно.
Лазурью замки ветхие сквозят.

И виноградари идут за край тумана

С корзинами на спинах… И урод
Нас повторяет тщательно и странно.

И это молоко прокиснет ведь вот-вот

От ничего не значащего спора.
Рисунок детский… Дым над крышей… Кот…

Но что случилось с солнцем? Что так скоро

Исчезли обезьяны и слоны
И лебеди покинули озера?

В глубоких зеркалах мне больше не видны

Как в сказочные дни, невольники в галере.
Споткнулся я о злой порог войны.
Ни следа не осталось от феерий.

          Я вспоминаю…

ГОД ПРИЗЫВА — 1917