Неонигилизм

Трудиться теперь, это значит питать стан нам враждебный на деле, и лязгать зубами, на словах, в пространство.

Оппортунизму трудовиков-анархистов должен быть положен конец; их труд — кинжал в спину анархизма; нет оправданий для них, когда даже в тяжелых условиях, в тяжелых умах — в тюрьме, у уголовных преступников есть известная грань — еже не прейдеши, когда перешагнувшего ее выбрасывают из своей среды, именно, когда кто-либо из них строит эшафот, заковывает в кандалы товарища, становится заплечных дел мастером или палачом. Неужели мы стерли рубикон отделяющий анархизм от анархиста и потеряли компас, указывающий нам верное направление в грозу и бурю.

Пора одуматься и для себя и для того, чтобы не вводить массы в заблуждение, пора выявить миру великую идею анархизма без уверток и социалистических сеток.

Анархисты завтрашнего дня.

Сегодня нельзя быть анархистом — говорят анархисты. Только в будущей коммуне они проявят себя анархистами не в кавычках; а теперь, мы должны учитывать время, место и обстоятельства; нам не нужно лезть на рожон и швыряться красивыми жестами, нам следует не продешевить себя...

И еще. Говорить правду не всякому можно, т. к. зеленая молодежь не в состоянии отнестись критически к ней и под влиянием порыва гибнет бесцельно; она увлекается эксами и бредит боевизмом.

И многое другое приводят они, которые забыли свою молодость, свою прежнюю отвагу и безумие; костлявая старость настоящего душит их в своих смертельных объятиях; и не всегда многолетие означает мудрость.

Будьте мудры и просты как дети — не к ним уже относится; их многогранная рассудочность и критика делает их трусливыми и не революционерами; они говорят: дух созидания есть разрушительный дух! Они зарылись на дно современности, секретарствуют в „Советах“ и председательствуют на собраниях, строят кооперативные островки в буржуазно-государственном море; сели на мель обыденщины и думают, что творят анархическое дело.

Правда есть в их правде, но жуткая действительность говорит сама за себя.

Если мы не можем быть анархистами, то как смеем упрекать горячие головы за неанархичность.

Чтобы построить завтра коммуну — к организации зовут анархисты; по типу властолюбцев они организуют свои кадры; они мечтают о партии и думают о членских паспортах.

Появилась новомировщина, и конечно, окрепнув, дисциплинируясь, она сможет отбросить всех иначе думающих, — „револьвистов“, индивидуалистов и других безъяремных анархистов.

В итоге они галлюцинируют Черным Интернационалом, охватывающим, если не всех рабочих, то пролетариев, забыв, что дело идет об анархистах, а не о трудовиках, до которых, пока они не стали анархистами, анархизм относится отрицательно, как и к их антиподам — владыкам.

Централистический позыв „анархистов“ — это дающий себя знать зуд, оставшийся в их душах от не изжитой еще государственности; скрытое желание властвовать несут с собой организаторы организаций, стремление жалить и кусать себе подобных.

Указывающих на это — они называют „дезорганизаторами“, дикими; но сильные и свободные не нуждаются в организациях. Человеческие силы, говорит Габелли — соединяясь, не дополняют друг друга, а наоборот, уничтожаются.

Я не могу указать, то роковое число, когда количество превращается в отрицательное качество, но для анархического „разрушения“ необходимы меньшие цифры, чем это кажется. Но даже только „управление“ — слово часто употребляемое анархо-синдикалистами — коммунистами, — связано с утверждением „власти“.

Организация масс и рычаг ее интернационал имеют целью регулировать пролетариат и направлять его в желательную сторону, т. е. хотение ввести „порядок“ и во всяком случае, не в сторону бунта и революции. Организация Интернационала есть передача власти из рук буржуазии, в руки заседающих в нем и безусловно отдаляет момент разрушения государства, а не ускоряет его. Безвластие нужно людям, а не власть, дезорганизация, а не организация, „Дыхание человека смертельно для подобных ему“ — утверждает верно Ж. Руссо.

Если организовать революцию нельзя — как думают анархисты, то зачем же тогда организация? Не порядок нужен нам, а анархия, не дисциплина, а своеволие.