Неоновые Боги

— Это еще один секрет, такой же, как теплица?

Я до сих пор не могу поверить, насколько интимно это было — поделиться этим с ней. Как будто она увидела часть меня, до которой больше никто не доберется. Вместо того чтобы отвернуться, она, кажется, понимает, что это место значит для меня. Я медленно качаю головой.

— Нет, это что-то другое. Небольшой взгляд за занавес нижнего города.

Во всяком случае, ее глаза загораются еще больше.

— Пойдем.

Пятнадцать минут спустя мы, держась за руки, идем по улице. Часть меня задается вопросом, не стоит ли мне убрать руку, но я, черт, не хочу этого. Мне нравится чувствовать ее ладонь на своей, наши пальцы переплетены. Я веду ее на восток от дома, задавая темп, который не будет слишком обременять ее. Неважно, что еще правда, Персефона еще не полностью оправилась от той ночи, которая привела ее ко мне. Или, может быть, я просто ищу предлог, чтобы позаботиться о ней.

Мы идем в легкой тишине, но я могу сказать, что ее мысли все еще заняты ее сестрами. Мне нечего сказать, что на самом деле успокоило бы ее на этой ноте, поэтому я решил предоставить ей опыт, который немного выведет ее из себя.

— Мы почти на месте.

Она наконец смотрит на меня.

— Ты собираешься сказать мне, где это?

— Нет.

— Какой дразнилка.

Я сжимаю ее руку.

— Может быть, мне просто нравится выражение твоего лица, когда ты впервые что-то

испытываешь.

Трудно сказать в сгущающихся сумерках, но я думаю, что она краснеет.

— Знаешь, если бы ты хотел отвлечь меня, секс всегда был бы хорошим вариантом.

— Я буду иметь это в виду. — Я сворачиваю в узкий переулок. Персефона без колебаний следует

за мной к большой металлической двери в конце. Я бросаю на нее взгляд.

— Нервничаешь?

— Нет, — немедленно отвечает она. — Я с тобой, и мы оба знаем, что ты не позволишь, чтобы со

мной что-нибудь случилось.

Я моргаю.

— Ты так уверен во мне?

Она улыбается, часть беспокойства в ее глазах рассеивается.

— Конечно, это так. Ты — страшный Аид.

Никто не трахается с тобой, а это значит, что никто не будет трахаться со мной, пока я с тобой. — Она наклоняется, ее грудь прижимается к моей руке. — Правильно?

— Верно, — слабо говорю я. Я даже не могу наслаждаться ее поддразниванием, потому что

слишком занят, потрясенный ее небрежным заявлением. Я с тобой, и мы оба знаем, что ты не позволишь, чтобы со мной что-нибудь случилось. Как будто это так просто. Как будто это правда.

Вот оно. Я бы совершил непростительные поступки, чтобы обезопасить Персефону. Но почему-то, когда она произносит это вслух, это становится намного более реальным.

Она доверяет мне.

Я указываю на дверь просто для того, чтобы чем-то заняться.

— Здесь достаточно света, чтобы изучить колонны, если хочешь.

— Хочу. — Она держит меня за руку, вглядываясь в белые колонны по обе стороны двери. Я

смотрю на нее вместо них, уже зная, что она видит. Пир в волшебном лесу с сатирами и нимфами, которые едят, пьют и развлекаются. Персефона наконец откидывается назад и улыбается мне.

— Ещё один порта

— Портал?

— Покажи мне, что за дверью, Аид.

Я толкаю дверь, и вздох Персефоны почти теряется в суматохе с другой стороны. Она начинает протискиваться мимо меня, но я продолжаю сжимать ее руку.

— Не нужно спешить.

— Говори за себя. — Ее глаза еще шире,

чем обычно, когда она рассматривает сцену перед нами.

Зимой крытый рынок работает большую часть ночей в неделю. Потолок теряется в темноте над нами, склад — это гулкое пространство — или было бы таким, если бы оно было пустым. В это время года здесь полно оживленных покупателей и продавцов. Полупостоянные киоски расположены узкими рядами. Все они одинакового размера, но владельцы сделали каждое помещение по своему уникальным яркими навесами и вывесками, рекламирующими все — от продуктов до мыла, десертов и безделушек. У всех них есть магазины, разбросанные по нижнему городу, но они хранят образцы своей продукции здесь.

У некоторых из этих людей были магазины с тех пор, как я был маленьким ребенком. Некоторые из них уходят в прошлое на несколько поколений. Весь склад наполнен шумом людей, покупающих и продающих, и запутанной смесью вкусных запахов еды.

Я использую шум как предлог, чтобы обнять Персефону за талию и притянуть ее ближе, чтобы сказать прямо ей на ухо.

— Проголодалась?

— Да? — Она все еще не сводит глаз с рынка. Сегодня вечером здесь не так многолюдно, как

будет по выходным, но все равно в рядах между киосками толпится большое количество людей. — Аид, что это такое?

— Зимний рынок. — Я вдыхаю ее летний аромат. — В теплое время года вся эта установка

перемещается в городской квартал, специально предназначенный для этой цели. Он открыт каждый вечер недели, хотя некоторые продавцы проходят через него.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Это похоже на тайный мир. Можем ли мы… Мы можем осмотреть его? — Ее любопытство и

радость — бальзам для моей души, которого я никогда не желал.

— Вот для чего мы здесь. — Я снова тяну

ее назад, когда она ныряет в толпу. — Сначала еда. Это мое единственное условие.

Персефона усмехается.