Неос

Раньше искусственно выращенные для фриков тела назывались заготовками. Так было во времена, когда сами фрики были редким явлением, вызывающим отторжение общества. К сожалению, человеческие космолеты двигались медленно, и неос одобрил массовое распространение имплантов для цифровых перемещений разума. Ирония судьбы заключалась в том, что данное решение заложило основы для грядущего бессмертия. В теории, кто угодно мог стать вечным и переселиться в Сеть, но технология использовалась Покровителем как инструмент поощрения. Своеобразный общественный регулятор. Первый уровень — доступ в виртуальные хранилища и безграничная жизнь в окружении иллюзий. С возможностью аренды болванок. Второй уровень — выращивание собственных тел с помощью клонирования. Вершина всего — юридический статус бессмертной души и передача клону наследственных прав.

Дюран пробудился в космолете ДБЗ.

Раньше он прыгал только на планеты и орбитальные станции. В корабли — никогда. Что ж, опыт лишним не будет.

Болванки хранятся в автоклавах закрытого типа. Никто не оставит живой организм на рабочем столе трехмерного принтера или просто в шкафу. Тело нуждается в медицинском мониторинге, питательных смесях, гигиенических процедурах, выводе вредных веществ. Иными словами, болванка испражняется и потеет. Это не клон и не человек в привычном понимании. Мозг переделан таким образом, чтобы служить вместилищем для разных сознаний на протяжении нескольких лет. В подобных телах много искусственных вставок, а срок их годности редко достигает одного поколения. Впрочем, это и не нужно. Заготовки легко заменяемы, сейчас их выращивают в промышленных масштабах. Отсутствие разума выводит проблему из этической плоскости. Люди привыкли относиться к одноразовым вместилищам как к предмету одежды или арендованному автомобилю. Никаких личных привязанностей.

Дюран слышал, что первые заготовки делались по образу и подобию культовых медийных личностей. Актеров, спортсменов, моделей. От этой практики быстро отказались — странно видеть штурмовика с лицом экоактивиста или уборщицу в обличье популярной певицы. Производители заготовок ввели унифицированные стандарты, наделили свои изделия необходимыми для выполнения определенных задач характеристиками. Прототипы, послужившие прообразами для моделирования, продали эксклюзивные права на свою внешность и теперь купались в роскоши.

Агенты ДБЗ выглядели по-разному, но Дюран попал на военный корабль. Все болванки здесь — на одно лицо. Крепко сбитые мужики с короткими стрижками или бритые «под ноль». Груда мышц, стандартные рост и вес, волевые челюсти, никаких украшений. Нейроусилители, экзоскелетные вставки и боевые импланты. Всю эту прелесть Дюрану отключили — на всякий случай. Аналитик мог затребовать активацию, но не собирался заниматься подобной ерундой. В любом случае, для интеграции сознания и боевых модов требовался многолетний тренировочный опыт.

Выбравшись из автоклава в полутемный отсек, Дюран некоторое время приходил в себя, восстанавливая пространственную ориентацию. Затем прошелся из угла в угол, проверяя рефлексы и двигательные навыки. Отправился в душ и смыл с себя налипшую питательную дрянь.

Одежда обнаружилась во встроенном секционном шкафу.

Как и следовало ожидать — мундир Космофлота без нашивок.

Андрей Колосовский ждал гостя в кают-компании. Помещение было обставлено лаконично, по-военному. Угловой диванчик, пара кресел, грибовидный журнальный столик. Линия обзорных экранов, подключенных к наружным камерам. Три или четыре ракурса — все однотипные, как братья-близнецы.

— Я лечу на Марс, — сообщил Колосовский. — Естественно, маршрут засекречен.

Дюран кивнул.

Шеф ДБЗ указал на одно из кресел.

— Свободного времени у меня мало, но ваш новый статус, господин аналитик... Отказать я не могу, сами понимаете.

Дюран сел в кресло.

Его новая болванка двигалась мягко и экономно. Аналитик быстро смекнул, что Колосовский держит про запас тела, адаптированные к любым условиям, будь то невесомость или дно гравитационного колодца. На корабле, судя по ощущениям, поддерживалась сила тяжести, равная 0,8 стандарта.

— О чем вы хотите поговорить? — Колосовский уставился на собеседника холодным немигающим взглядом. Словно удав на добычу. Похоже, начальник Департамента был уверен в своих силах и полномочиях гораздо больше, чем аналитик — в своих.

В прежней жизни Дюран не встречался с оригинальной оболочкой Колосовского. Он и сейчас не был уверен, что перед ним — исходник. Шеф ДБЗ поддерживал себя в отличной форме, хотя визуально и отличался от болванок, упакованных в автоклавы на нижней палубе. Возраст колебался в пределах тридцати-сорока лет, но ведь всё относительно. Стрижка — полубокс. Легкая небритость. Водянистые глаза, массивная челюсть. Одежда — черный костюм. Без галстука. Вполне допустимая по протоколу вольность, учитывая пребывание на космическом корабле.

— Дикие Разумы, — аналитик взял себя в руки. На космолете ДБЗ его впервые накрыло клаустрофобией. — Меня интересует информация, которой нет в свободном доступе.