Неоспоримый

Я давно смирился с тем, что не все согласны с тем, что я встречался лицом к лицу с Гектором так публично. Мнения, которые меня интересовали, были как можно дальше от этого события, за исключением абуэлы. Без полной истории люди не должны делать предположений.

— Хм, никогда не думал об этом. Хотя ответ по-прежнему звучит категорически отрицательно.

Я ухмыльнулся.

— Ты гребаный дурак.

Матео покачал головой. Его ноздри раздулись от раздражения, но намек на что-то вроде триумфа промелькнул в его глазах. Это больше, чем что-либо другое, заставило мои мышцы напрячься.

— Не хочешь просветить меня? — я склонил голову набок.

— Я бы так и сделал, но, как ты ранее очень ясно дал понять, ты не веришь ни одному моему слову или моим намерениям. Я всегда заботился о себе и своих интересах, и теперь это не изменится, — ответил Матео.

Моя челюсть сжалась. Мне придется покопаться поглубже в нем и в том, чем он занимался в последнее время. К сожалению, среди своих друзей Матео совершал определенные ходы, за которыми даже я не мог уследить. Как и я, он научился искусству скрывать их, если только не хотел продемонстрировать. Как ни жаль, но из него получился достойный противник.

Наклонившись, я чмокнул Аделлу в щеку и одарил Матео самоуверенной улыбкой, которая создавала впечатление, что мне наплевать на его слова, хотя на самом деле что-то в них меня задело.

Может, я и дурак, но я был осознанным. Без прощальных слов я оставил их вместе. Они забормотали, как только я отошел на расстояние слышимости. Пробравшись к главным столам, я присоединился к своей семье и другим людям, с которыми, как ожидалось, я поужинаю на вечернем мероприятии.

Я огляделся и увидел абуэлу за другим столиком, где я сидел с ней ранее. Ее отодвинули на второй план, и ей не оказали того уважения, которого она заслуживала, пригласив присоединиться к нам. Много лет назад что-то разладилось между Гектором и его родителями, и я так и не приблизился к разгадке причины большого разрыва в их отношениях.

Отбросив эти мысли, я обратил свое внимание на отца, который вышел на сцену и произнес длинную речь, закончив приглашением маме присоединиться к нему. И снова я внимательно посмотрел на них двоих вместе. Идеально поставленный спектакль.

После этого зрелища мы съели полный ужин из трех блюд. Я наблюдал и прислушивался к разговорам окружающих, но не было ничего, что могло бы быть столь же полезным. Потягивая неразбавленный виски, я держался особняком, прежде чем нас вскоре пригласили посмотреть вечернее представление. Я встал и последовал за толпой.

Несмотря на разногласия, коррида была традицией в разных частях Испании. Она балансировала на грани между искусством и жестокостью, во многом как ММА. Кульминацией вечера стало жестокое шоу.

Заняв позицию, которая позволяла мне наблюдать, я незаметно огляделся по сторонам, отмечая всех, кто занимал высокие посты в этом районе, даже в стране, и запомнил их в уме. Не у всех из них был выбор быть здесь, но я прокладывал себе путь через тех, кто был предан Гектору; кропотливая задача из-за того, что он заметал свои следы, иногда слишком быстро, чтобы я мог их уловить.

Тореадор вышел на ринг, когда начались выступления.

— Видишь быка Николаса? Его воспитывали для агрессии; он не умеет ничего другого.

— Почему, папа? — я спросил, сглотнув, когда радостные крики вокруг нас стали громче.

— Это жертвенный ритуал нашей культуры. Это называется танцем смерти, — его рука сжала мое маленькое плечо, заставив меня вздрогнуть. — Но жестокость сама по себе бесполезна. Ты должен использовать свой разум и слова тоже. Вместе они — ваше величайшее оружие.

Когда он впервые взял меня на бой быков, мне было девять лет. Мне потребовались годы, чтобы понять его слова и то, что он мне показывал.

В конечном счете, крайне важно было следить за каждым шагом быка навстречу своей смерти, когда он падет от меча. Потому что в этих шагах, приведших к его кончине, была скрытая возможность, которая только и ждала, чтобы ее использовали.

Час спустя, после того как мероприятие закончилось и другие принялись напиваться до бесчувствия, стук в дверь моего гостиничного номера прервал приятное одиночество, в которое я сбежал. На всякий случай я посмотрел в глазок, сразу немного расслабившись. Открыв дверь, я бегло осмотрел помещение на первом этаже. Он был спроектирован в виде квадрата с выходящими из него дверями, с большим фонтаном внутри в качестве фокуса.