Неостывший лед

— Конечно! — подтвердила я и, тяжело вздохнув, направилась в столовую.

Все трое уже сидели за столом. Жан читал письмо, даже не посмотрев в мою сторону; брат и сестра негромко что-то обсуждали. Они заметили меня и перестали говорить. Николь виновато улыбнулась, как будто она была причиной моего заточения. Ник разглядывал свои ладони на столе, словно впервые видел.

Я все сделала идеально, как и хотела: еда была подана, чай разлит по чашкам, два кусочка сахара были положены в чашку Жана. А самое главное на мне было платье нужного цвета, и хозяин дома больше не сможет придираться ко мне из-за одежды.

Только сейчас я обратила внимание, насколько отличалась еда на Севере от нашей. Сыр был красиво порезан и украшен оливками, кусочки колбасы и буженины были причудливо изогнуты, огромное количество разнообразных фруктов громоздилось на большой тарелке, образуя полную симметрию, а в заварочном чайнике плавали неизвестные мне цветы, распустившие свои лепестки после добавления горячей воды. Даже хлеб и свежеиспеченные пирожки расположились на блюдах в виде цветов. И это не праздничные блюда, а вполне себе будничный завтрак северян!

Я вспомнила, как Экберт, часто выбиравший между тем, чтобы встать на работу вовремя и поспать чуть подольше, последнее, на ходу запихивал хлеб или омлет за щеку, торопливо жуя, а мама просто ставила тарелку с едой на стол, не думая ни о какой красоте и симметрии. Да, это была наша простая жизнь, без лишней суеты и ненужных нам изысков. Но как же я уже скучала по такой непритязательной жизни!

По завершении завтрака мысленно я себе поаплодировала, настолько все хорошо прошло. Еще больше радости прибавилось, когда я увидела книгу, все так же лежащую на боковом столике. Даже задание на сегодняшний день разобрать подвал не помешало моей сокрытой внутренней радости.

Я быстро справилась с уборкой стола, и на кухне меня тоже ждал завтрак. Все, что оставалось на кухне от завтрака, а готовилось всегда много, с лихвой, доставалось слугам. За нашим столиком уже сидели садовник и уборщик, тоже южанины, перешедшие возраст, когда нужно было уезжать на Край. Все, кто переехал с Юга на Север, освобождались от этого. Садовника звали Ларри. В моей голове сразу возникли строчки из песни про его тезку, поймавшего большую рыбу, хотя сама песня никогда не вызывала у меня восторга. Вид его был степенен и немного угрюм. Уборщика звали Брамс, мне он виделся добродушным и незамысловатым человеком.

— Леона, садись и поешь, — сказала Бонни, отодвигая мне стул. — Сколько времени без еды была, бедная девочка!

— Ешь, Леона. У Бонни всегда все вкусно, — произнес Ларри, а Брамс кивнул с полным ртом, подтверждая.

Глядя, как быстро расправляются мужчины со своим завтраком, я попыталась поесть. Пирожок с вишней, приготовленный Бонни, наверняка, был вкусным, но я ничего не чувствовала. Просто машинально жевала его и запивала горячим чаем. Возможно, так мой организм реагировал на мой внезапный отъезд на Север, а возможно, у меня все-таки было сотрясение мозга. Я читала в одной книге из Храма, что при сотрясении совсем нет аппетита. И да, его не было.

— Леона, тебе не нравится еда? — спросила Бонни, глядя, как я медленно справляюсь с пирожком.

— Очень нравится, — заверила я ее. — Никак не могу прийти в себя после этой комнаты…

— Бедняжка! — всплеснула руками Бонни. — Взяла всю ответственность на себя, хотя я и забыла сказать про серый цвет. Так закрутилась с ужином.

— Вы не виноваты. Я должна была спросить. А это вы мне положили на кровать платье?

— Нет, у меня нет ничего подходящего для тебя. Предыдущая девочка сбежала отсюда, забрав все вещи с собой.

— Это я дала тебе платье, — прозвучал голос Николь.

Она внезапно появилась на кухне, отчего мужчины, уже поевшие и говорившие о различных пустяках, тут же засобиралась по делам. Бонни, собрав тарелку еды нашему охраннику, ушла вслед за ними.

— Спасибо, — произнесла я, вставая из-за стола.

— Продолжай свой завтрак. Ты такая худенькая.

Я опять присела. Николь расположилась рядом со мной.

— Знаешь, Николас не хотел, чтобы все закончилось вот так. Мой брат хороший человек, он сделал это не со зла. — Я хмыкнула про себя, услышав полное имя этого сноба. — Мы все сидели там. И мы понимаем, что это ужасное наказание.

— Ничего особенного. В темноте спокойно и лучше думается, — сказала я, поведя плечом, хотя, конечно, это было не совсем так. Более того, это было совсем не так!

— А ты смелая, — похвалила меня Николь, и не заметила, как я дрогнула из-за воспоминаний об этой ночи.

Я незаметно дотронулась до своей коленки, потому что мне показалось, что по ней кто-то опять ползет.

— Ты мне нравишься, Леона. Давай дружить.

— Давайте.

— Обращайся ко мне на “ты”.

— Хорошо, — медленно проговорила я,