Неотения

Никогда в своей жизни он ещё не видел такого ноября. На улице было так тепло, что Владимир Николаевич Некрасов шёл без кепки навстречу девушке с медными волосами, по имени Осень. Небо было затянуто белым крепом с самого утра. Деревья, мокрые от слёз взбалмошной девицы, были словно испуганы и измучены своей наготой. Всё золото осени почернело и сморщилось на седой, но всё ещё живой траве. Ему захотелось закричать, заплакать, обнять первое попавшееся дерево и сойти с ума от непонятной осенней обречённости. Но ничего этого он не сделал, а всё также бодро шагал по асфальту в сторону университета, наслаждаясь, возможно, последним теплом и вечным запахом жизни.

Некрасову было сорок, но из-за бородки, которую он стал отпускать не так давно для импозантности, ему казалось, что он выглядит старше. Однако животик, обычно появляющийся у мужчин в его возрасте, у него отсутствовал, может быть, именно поэтому выглядел он всё равно на свой возраст.

Владимир поднялся на четвертый этаж. Открыл кабинет своим собственным ключом и, войдя, тут же закрылся. На столе, кроме бумаг, стояла пепельница. Он вытащил из ящика стола пачку сигарет «Космос», сигарета привычно оказалась во рту, глубоко затянулся. Вместе с дымом, проникающим в лёгкие, в голову поползли мысли. Интересно, почему, когда затягиваешься, просыпаются воспоминания, выплывают вопросы, о которых не задумываешься, пока губы не сожмут фильтр сигареты, а спичка не разожжёт табак? Ему вспомнилось определение из учебника органической химии, которую он больше других предметов не любил в школе: «свойства органических веществ зависят не только от их состава, но и от порядка соединения их атомов»…

***

Николай Владимирович Красько (хотя его никто так никогда не называл) вставал очень рано. Всю свою сознательную жизнь Николай работал дворником и лучшей работы представить себе не мог. Он вообще любил порядок во всём и даже в нерабочее время следил за чистотой во дворике и, тем более, в своей холостяцкой квартире. Вместе с ним жил кот Васька, который ночевал дома, а днём шатался по дворам и подвалам. Николай любил кота, и кот, вероятно, тоже по-своему любил своего хозяина, потому что ночевать всегда возвращался домой.

Обычный день Николай Владимирович начинал с того, что, просыпаясь в четыре утра, выключал будильник, который, несмотря на многолетнюю привычку вставать в определённое время, всё-таки заводил. Затем умывался холодной водой. Завтрак обычно состоял из яичницы с поджаренной колбасой и чашки чая, а у кота Васьки – из размороженной мойвы и миски молока. После завтрака Красько брал газету, купленную с вечера, и читал в течение получаса. К пяти он уже в своей рабочей форме подметал двор.

Дни его были похожими один на другой, но сегодня утром произошло событие, перечеркнувшее привычное однообразие жизни.

Как всегда, после уборки двора он направился на площадь. Каково же было его удивление, когда, дойдя до середины площади, в самом её центре обнаружилась куча человеческого дерьма. Николай Владимирович даже нагнулся посмотреть поближе, не веря своим глазам. Конечно, не первый раз на его пути встречалось говно, но чтобы в центре площади?! Такого ещё не бывало! «Это же надо, такое учудить: насрать прямо на площади! Вот же сволочь-то!» – думал Красько, идя за своим рабочим инструментом.

Когда он вернулся к месту «преступления», его наручные часы показывали без пяти семь. Люди уже тянулись на работу, и, как назло, пошёл мелкий дождь. Дворник со вздохом ковырнул кучу и с удовольствием отметил, что второго захода делать не придётся. Запахло соответствующим образом, а влажный воздух только усилил едкую отвратительную вонь. Он донёс свой груз до газона аллеи и благополучно удобрил им одну из елей.

Данный инцидент нарушил обычный график Красько (подметание площади заняло на пятнадцать минут дольше), доставив определённое чувство душевного дискомфорта.

Больше всего Красько не любил осень. Его удручало то, что, несмотря на сегодняшнюю тщательную уборку, завтра листьев будет столько, словно вчера, а то и целую неделю, он не убирался вовсе. Упрямые листья снова и снова укладывались на тротуары пёстрым штопаным одеялом. Многолетний опыт работы дворником подсказывал, что первыми листьями, которые ему придётся убирать, будут тополиные, поражённые белыми червячками во вздутиях на черешках, потом листья рябины и липы и уже к концу осеннего сезона – клёна и каштана, убирать которые приходилось, когда начинались дожди, из-за которых листья приклеивались к асфальту и тротуарной плитке. К тому же, теперь листву запретили жечь, отчего к концу недели скапливались огромные кучи, которые вывозила машина. Кучи же никогда не страдали от недостатка внимания. Красько никак не мог понять, зачем кому-то нужно постоянно разбрасывать собранные листья?