Неоцен настоящий. 10 миллионов лет спустя

агрессия смягчается разнообразными ритуалами, которые позволяют не

убивать сородича в поединке. Все виды демонстрации и необычные детали

облика, сводящиеся к демонстрации — тому прямой пример. Но эти маусы

пошли дальше, чем кто-либо в истории Земли. У них вся внутривидовая

агрессия рудиментарна. Строго говоря, её нет. Совсем. То, о чём мечтали

многие люди голоцена по поводу общества будущего, осуществилось у

Истребителей. Эти чёрно-серые звери очень массивного сложения кажутся

неуклюжими, как медведи или вомбаты голоцена, но это, как и в случае с

медведями, иллюзия.

Как и в случае с ослаблением внутривидовой агрессии у человека, это помогло этим маусам освоить весь доступный им

мир. Истребители стали направлять всю агрессию вовне, благодаря чему

стали верховными хищниками и растительноядными всей азиатской части

Лавразиоафрики. Охотясь по тридцать особей и поланируя атаки лучше

любого животного в истории мира, они могут уничтожить любое животное

неоцена, даже китового гольяна, если он плавает рядом с ними в воде.

Они научились охотиться равноценно на суше и в воде, питаясь всеми видами фауны и флоры, постоянного и сезонного корма.

И вот теперь, когда китовый гольян-самец прогнал хищных, на него разом

бросились тенями все пёстрые члены стаи Истребителей, которые до этого

момента тихо прятались в обильных густых водорослях, лишь раз в три-пять

минут всплывая подышать. Зубы, своей остротой равные бритве и немногим

уступающие в этом плане зубам бушли, но куда более мощные и толстые, в

паре с лапами раздробили череп рыбы. В ужасе от кровавой бани, все

прочие гольяны разлетелись в воде кто куда. Единственное, что спасло

жизнь всем прочим рыбам, как и мелким водным маусам, так это то, что

сосредоточенные на крупной добыче, Истребители не мелочатся и не

«распыляются» на мелкую дичь. А ещё они все умеют легко уворачиваться от

ударов лба и хвоста десятиметровой рыбы, ударяя когтистыми лапами и

кусая плавники и места у жабр, заставляя рыбу истечь кровью. Когда всё

было кончено, рыбу поделили прямо в воде, а прочее целых два часа

вытаскивали из воды, оставив лишь требуху и шкуру с костями.

Никто не смел им мешать, даже стая из полста волчьих маусов, у которых давно

было пусто в животе. Все знали, что случится, если к этим зверям просто

подойти. Так погибло десять взрослых самцов. Истребители разорвали их на

части, мгновенно заприметив среди сушильной метровой травы, так часто

вырастающей до такой высоты в этих местах. прочие успели убежать,

пользуясь преимуществом в скорости: сто километров в час у волчьего

мауса на длинной дистанции и шестьдесят с малым на короткой дистанции — у

самого самца Истребителя. Самка чуть быстрее и слабее. Зато в броске

Истребители волчьим маусам нисколько не уступают и нередко превосходят,

потому ближний бой с ними куда опаснее, чем даже с Седым странником, во

много раз. Маусы надолго запомнили этот урок и пошли ловить седых

странников. Вот и теперь один Истребитель с самкой-женой скрипели и

рычали в их сторону, отгоняя всех желающих быть рядом и поживиться

рыбкой раньше времени. Даже грифовые и орлиные воробьи разумно

остерегались этих «мишек», пока они всей толпой не ушли, и лишь потом

спокойно доели остатки туши самой огромной рыбы неоценового мира.

Тем временем, в двух километрах от места охоты Истребителей, на реку

прилетела огромная стая бурезовов. Они не сбились с пути из-за урагана,

легко относившего всё подряд в глубину зимнего континента весь последний

месяц, вовсе нет. Нерест рыбы сам привлёк этих океанских птиц в эти

пресные воды. Их пир длился с переменным успехом: девять птиц из десятка

наелись и решили свить тут летом гнёзда на деревьях. А вот одна из

десяти стала жертвой водных маусов и хищных гольянов. И малыша

Истребителя, который ещё не мог лазить по деревьям, как взрослые особи, —

когти ещё для этого слабые, хоть и острые, как деревянная зубочистка, —

но прыжком в три метра вверх достал зазевавшуюся пару птиц и теперь

лакомился экзотической закуской.

Прочие, кто спасся, продолжили нереститься. Особенно это касается крутобокого (Phoxinus ardua) и

карпового (Phoxinus сyprinus) гольянов. Они — основная рыба в реках

неоцена, особенно, в азиатской части Лавразиоафрики. Если карповый

гольян занимает место голоценового карпа и даже в размерах с ним

совпадает, то крутобокий — эквивалент голоценового же толстолобика.

Благо водорослей и мелкой рыбёшки — излюбленной пищи у них обоих — в

Ахероне достаточно. И планктонных рачков — тоже. С поры голоцена они не

изменились совсем, кроме пресноводных синих креветок (Squilla gigantum).

Выросшие в отсутствие конкурентов до размеров ладони, потомки морских

водорослевых креветок из Единого моря, они с бритвенно острыми клешнями

нашли свой рай и ад одновременно. Все крупные животные, даже

Истребители, их едят на закуску, хотя уколы синих клешней с острыми

зазубринами с бритвенной остротой самих клешней и усов впридачу им не

очень приятны. Это чёрный прыгун своей ороговевшей на такой случай

мордой встретит любой удар клушни и не помощится!