Неожиданная история мира...

Германский траур был продуман скрупулёзно. Запретили все увеселительные мероприятия: танцы, кино, театр и концерты. Рекомендовалось выставить бюсты Сталина на рабочих местах и площадях, оформить витрины магазинов, создать «красные уголки» из произведений и портретов советского вождя. Предписывалось организовать поездки немецких делегаций к советскому посольству в Берлине и к местам дислокации советских войск, с целью «выражения соболезнования и демонстрации сплоченности с Советским Союзом». По распоряжению министерства внутренних дел рекомендовалось приспустить все флаги на государственных и общественных зданиях, а в день захоронения Сталина возложить венки ко всем памятникам и мемориалам советских воинов в Германии. Колонны траурных шествий рекомендовалось украсить красными знаменами и флагами ГДР. При этом все транспаранты во время шествий запрещались. Разрешалось нести только портреты и плакаты с изображением Сталина, либо классиков марксизма-ленинизма. Траурные колонны должны были молча проходить мимо трибун, где так же молча стояли представители власти под обязательным большим портретом Сталина в обрамлении флагов СССР и ГДР.

Центром траура по Сталину стал Восточный Берлин. На Бранденбургских воротах было приспущено красное знамя. Сигналом к началу траурных церемоний 9 марта 1953 года (в день захоронения тела Сталина в Москве) послужил звук сирен промышленных предприятий. В 10 часов дня, в «час расставания» весь общественный транспорт, все предприятия и организации ГДР на 5 минут остановили работу, чтобы почтить память «лучшего друга немецкого народа».

На центральных площадях в Дрездене, Ростоке, Лейпциге и других городах Восточной Германии были установлены своеобразные алтари в виде портретов Сталина с почетным караулом представителей заводов, учебных заведений и народной полиции. Местом официального траура лидеров ГДР стал памятник советскому солдату в Трептов-парке. В берлинской траурной демонстрации приняло участие немало жителей Западного Берлина. Около монумента советской армии в Тиргартене, на территории британского сектора Берлина, 9 марта 1953 года был установлен портрет Сталина, заваленный в тот день траурными венками и цветами.

Советские спецслужбы внимательно отслеживали неофициальную общественную реакцию немцев на смерть Сталина. Тут был понятный разброс – от искренней скорби до радости. Работник одного из берлинских заводов высказался так: «Я очень сожалею, что Сталин рано ушел из жизни, так как именно он всегда выступал за единство нашего фатерлянда…». Возле одной из кирх было зафиксировано противоположное: «Дорогой бог наказал Сталина. То же самое произошло с Рузвельтом после того как тот сбросил так много бомб на Германию».

Но наиболее распространённой реакцией на смерть Сталина стали высказывания, подобные словам одной и немецких домработниц: «Я потрясена скорой смертью Сталина. В нем я всегда видела гаранта мира. Остаётся только надеяться, что мы избежим опасности новой войны».

Действительно, сменив проигравшего австрийского фюрера на победоносного грузино-советского, немцы искренне связывали с новым вождём надежды на то, что вчерашние ужасы войны больше не повторятся. Людям, пережившим мировую бойню, явная сила Сталина казалась тогда лучшим гарантом мира, а его неожиданная смерть пугала возможностями новой войны между Востоком и Западом…

К первой годовщине со дня смерти Сталина центральный совет Общества германо-советской дружбы принял решение об установлении памятников вождю в каждом из 14 региональных центров ГДР. Но главным памятником советскому вождю в Восточной Германии должен был стать целый город, названный в его честь. 17 марта 1953 года ЦК СЕПГ постановило переименовать Фюрстенберг-на-Одере, город отныне назвали Сталинштадт. По замыслу он должен был стать витриной, «первым социалистическим городом Германии». Центральным производством в городе был металлургический комбинат, которому так же присвоили имя Сталина.

Но после смерти кремлёвского демиурга ситуация стала меняться почти стремительно. Первые выступления протеста в ГДР в июне 1953 года как раз начались в Берлине на аллее Сталина… А всего через три года немецких коммунистов огорошил доклад Хрущева. Итогам XX съезда германские сталинисты сопротивлялись почти неделю, пока 4 марта 1956 года в газете «Нойес Дойчланд» не была опубликована статья Вальтера Ульбрихта, в которой лидер ГДР явно дрожащей рукой вывел осторожное, но роковое: «Сталина нельзя считать классиком марксизма-ленинизма».

Второй за четверть века фюрер был низвергнут. Впрочем, реакция немцев на «разоблачение культа личности» это уже совсем другая история…

Когда-то так выглядели первые полосы газеты Neues Deutschland, главной газеты Восточной Германии…

Глава 20. Единый Китай для множества Китаев