Неожиданная Россия. XX век

Но любые тяготы походов меркли перед ужасом боёв в ледяной тайге. Промороженная земля не давала возможности рыть окопы, и чтобы укрыться от вражеских пуль сражавшиеся в зимней Якутии придумали укрепления из… навоза.

Книга Юзефовича хорошо описывает эту нигде больше невиданную особенность той войны: «Бруски замороженного конского и коровьего навоза – балбахи (балбах по-якутски «навоз»). Якуты копят их в течение года, а весной используют как удобрение… Балбаха представляет собой плиту длиной приблизительно 70 см, шириной и толщиной – 15–20. Пепеляев говорил, что пуля не пробивает две положенные рядом балбахи; по наблюдениям Строда, как раз два таких бруска пуля и пробивает, третий раскалывает, четвертый остаётся неуязвимым. Разбить четыре слоя балбах можно лишь сосредоточенным пулеметным огнем».

Из таких «балбах» в пять-шесть слоёв строили невысокую стенку с бойницами, присыпая снегом и поливая водой. Суровые морозы давали стойкость цемента таким необычным укреплениям – и белые, и красные по привычке называли их «окопами».

В феврале 1923 года за такой стенкой из навоза, сооруженной на небольшом пятачке вокруг якутской избушки, отряд Строда почти три недели отражал атаки бойцов Пепеляева. «Окоп» был невысоким и всё это время оборонявшиеся могли передвигаться по мёрзлой земле в лучшем случае на четвереньках. К исходу осады у тех, кто не был убит, нестерпимо болели колени и локти…

Война на морозе дала еще один страшный материал для строительства укреплений, когда спустя неделю пулемётный огонь разрушил в некоторых местах стенку из навоза. Иван Строд описывает это так:

«Нужно было как-то восстановить укрытие. Но чем? Никакого материала у нас нет.

Спрашиваю:

– Сколько во дворе имеется убитых?

– Наших человек пятьдесят. А с белыми больше ста будет.

Выручили мертвые. Мы решили из трупов убитых построить баррикады. Но для этого пришлось ждать ночи…

Всю ночь исправляли красноармейцы разрушенные окопы. Подтаскивали замерзшие, обледенелые трупы, примеряли, переворачивали, укладывали рядами, заменяли один труп другим.

– Этот длинный – не подходит. Тащи покороче. Вот бери того – кажется, Фёдоров…»

За ночь проломы в навозных стенках заложила трупами друзей и врагов. Скованные морозом тела защищали от пуль. Война приобрела инфернальный оттенок: «Звякали пули о мерзлые тела, отрывали пальцы, куски мяса, попадали в голову. От удара пули голова раскалывалась, и внутри был виден серый окостеневший мозг. Труп вздрагивал, некоторые падали наземь. Их клали обратно…»

«Это не хорошо, братья…»

На фоне этого ужаса, особенно потрясает поведение сторон – враги, сцепившиеся в смертельной схватке на губительном морозе, необычайно рыцарственны и даже любезны друг с другом. Никто не расстреливает и не пытает пленных, что было нередким в гражданской войне. Подчёркнуто гуманное отношение к пленникам – это норма боёв в Якутии зимой 1923 года. К этому моменту Пепеляев и Строд, как и многие их соратники, сражаются непрерывно седьмой год, если считать от начала Первой мировой войны. Они не только устали от зверств, но и понимают, что любая немотивированная жестокость только усиливает сопротивление противника и отдаляет победу.

Стороны постоянно обращаются друг к другу с предложениями о капитуляции, чтобы прекратить кровопролитие. «Помните, что народ с нами, а не с генералами» – внушают красные. «Мы сюда пришли по зову населения. К сожалению, вы не считаетесь с мнением народа» – возражают белые. Это реальные сроки из записок, которыми враги обменивались в феврале 1923 года.

Измученные морозами, голодом и боями противники общаются подчёркнуто вежливо, что на фоне укреплений из заледеневших трупов отдаёт чем-то запредельным. Перенося записки с предложениями о капитуляции, враги здороваются, поживая друг другу руки. Когда первый раз красные парламентёры уходят, не попрощавшись рукопожатием, генерал Пепеляев обижается: «А что же вы руки не подали. Это не хорошо, братья».

«Вернулись, пожали руки – вспоминает очевидец, – и пошли к своему отряду, где лихорадочно кипела работа по укреплению позиции». Позиции, напомним ещё раз, укрепляли обледенелыми трупами…

Генерал Пепеляев обращается ко всем своим солдатам и офицерам словом «брат», но точно также он обращается и к красным парламентёрам. И своего главного врага даже за глаза, только среди своих, называет «брат Строд». Так и говорит с неподдельным уважением, когда осаждённые отклоняют очередное предложение о сдаче: «Брат Строд решил умереть под своим знаменем».

«Брат Строд», раненый в начале осады, с пулей в лёгком командующий своими бойцами, действительно, решил умереть, а не сдаться. Из гранат и трёх пудов охотничьего пороха сооружают фугас, который должен взорвать всех, обороняющихся и штурмующих, если «крепость» из замороженного навоза и окоченевших трупов всё же падёт. Но взрыв не понадобится – Пепеляев слишком много времени и сил потратил на эту осаду, к марту 1923 года «красные» из Якутска начинают контрнаступление. Время для «белых» упущено, и они уходят на восток к Охотскому морю.