Неожиданность (ЛП)

Она последовала за ним на кухню, пройдя мимо большой и блестящей барной стойки, и смотрела, как он наливает ей воду. Между кухней и гостиной не было стены — как, казалось, не было стен между гостиной и самим городом. Окна с одной стороны выходили на огни Манхэттена, с другой — была только холодная, чёрная пустота реки Гудзон. Вид был прекрасен, и на минуту Рей перестала ненавидеть этот пентхаус за весь его модернизм, пустую трату места и дороговизну.

Бен кашлянул, чтобы привлечь внимание, молча поставил стакан на идеально ровную, сияющую столешницу и толкнул его в сторону Рей. Она сделала пару глотков. В комнате было так тихо, что эти глотки казались слишком громкими.

— Итак… — он скрестил руки на груди.

— Итак, — повторила она. — С чего начнём?

***

— Мой ребёнок не будет жить в однушке размером десять на десять…

— Двенадцать на двенадцать.

— …в каком-то грязном Харлеме.

— Мой ребёнок не будет жить в твоей… холостяцкой берлоге в Трибеке.

— Ой, не начинай. Будто я один трахаюсь с кем попало по барам, — Соло издевался. Рей нахмурилась, но не нашла, что ответить. Уголки его губ приподнялись в усмешке. — Думаю, я смогу продержаться пару недель и никого сюда не тащить, пока ребёнок живёт со мной.

Они сидели в гостиной, между ними был кофейный столик. Рей настойчиво продолжала:

— Я никуда не перееду. У меня нет на это денег.

— Я подумывал о Верхнем Ист-Сайде, — он гнул свою линию, игнорируя её недовольство. — Хорошие школы. Спокойный район.

Рей фыркнула.

— На Верхний Ист-Сайд уж точно не хватит.

Бен откинулся на спинку кресла и посмотрел в сторону, думая, как бы получше сформулировать свой посыл.

— Моя работа как раз… инвестировать в недвижимость.

Рей мгновенно ответила:

— Я не хочу переезжать. Всё равно работа в Харлеме.

— Но когда родится ребёнок, ты…

— У барист не бывает отпусков по беременностям и родам, — огрызнулась Рей. Казалось, она знает, какой будет его следующая категоричная просьба. Да, она пахала за копейки, заваривая кофе всяким грубиянам, спешащим на работу и с работы. Но она была слишком гордой, чтобы даже позволить Бену попросить её уволиться. Да и эти полгода ей бы просто не на что было жить.

Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но передумал.

— Ты хотя бы подумаешь о переезде?

Рей неодобрительно на него взглянула, неохотно наклонилась к кофейному столику и нацарапала в колонке «Б» фразу: «Возможный переезд Рей». Слово «возможный» она подчеркнула три раза. Лист блокнота был разделен на две колонки: в одной они решили записывать его требования, в другой — её. В колонке Бена не осталось свободного места — всё было исписано. Некоторые пункты были разумны, об исполнении других он мог только мечтать. Её колонка пустовала.

— Я хочу, чтобы он ходил в частную школу.

— Обычная школа ничем не хуже, — Рей раздражённо на него посмотрела. — И это может быть девочка.

Бен проигнорировал последнее замечание.

— Если он будет жить неделю у тебя, а неделю у меня, в какую государственную школу он пойдёт? — возразил Бен. — Частная школа лучше. Мы можем найти что-нибудь равноудалённое от твоей квартиры и моего офиса, — когда он увидел, что Рей задумалась, решил забросить удочку, — но если бы ты переехала в более благополучный район, я бы подумал о государственной школе.

Это была война, и Рей не хотела проигрывать ни на одном из фронтов, поэтому сменила тему.

— Я только на втором месяце. Ты не можешь распланировать всё на десять лет вперёд.

Соло вздохнул.

— Хорошо. Поговорим о чём-то более скором: и вот чего я хочу. Я хочу ходить с тобой на каждый приём к врачу. И я хочу выбрать для нас больницу. И акушера-гинеколога.

— Для нас?

— Я буду ходить с тобой на курсы подготовки к родам.

— Куда? — хрипнула Рей. — Я не… Я не собираюсь заниматься перинатальной йогой, или как там её.

Он не улыбался.

— Курсы подготовки к родам, занятия по уходу за новорождёнными, всё это. И я хочу быть там, когда родится ребёнок. В палате.

— Чего ещё изволите? — ехидно спросила Рей. Некоторые из его требований — пусть и абсурдные — имели место быть. Но пока его запросы росли, терпения у Рей оставалось всё меньше.

— Да, — если он и уловил раздражение в её голосе, то наплевал на это. Бен встретился с ней взглядом и сказал тоном, не терпящим возражений, — дважды в неделю. Каждую неделю. Мы втроём проводим по два часа вместе.

— Что? — Рей перестала записывать.

— Я… — он подвигал челюстью. — Я не помню, когда в последний раз мои родители находились в одной комнате. Не хочу, чтобы с моим ребёнком было так же, — должно быть, он заметил тень недоверия на её лице, поэтому добавил, избавившись ото всех проступивших в его голосе эмоций, — и это не обсуждается.

— Как и всё остальное, — краткая вспышка сочувствия к нему исчезла. Рей положила карандаш, подавляя порыв швырнуть его в до ужаса ухоженную шевелюру Бена.

— Это не так.

— Это так, — она подняла блокнот и ткнула в него пальцем. — Глянь сюда: здесь всё, чего хочешь ты. И ничего из того, что хотела бы я.

Бен выглядел почти удивлённым. Он открыл рот и, будто это стоило ему титанических усилий, спросил:

— Чего хочешь ты?