— Медицинскую страховку.
— Будет, — казалось, его это совсем не впечатлило.
— Няню.
Теперь он не мог смолчать в ответ. Он хорошо понимал, сколько это будет стоить.
— Я бы хотел, чтобы ребёнка растила мать.
— А я бы хотела не умереть с голоду.
— Я бы этого не допустил, — он выглядел сердитым. — Сколько ты зарабатываешь в год, тридцать пять тысяч?
— Погоди, — Рей резко выпрямилась и не позволила ему начать лекцию о том, что ему придётся больше платить няне, чем заплатят ей самой за работу в кафе. — Какой же ты, чёрт подери, лицемер. Ты не хочешь, чтобы у меня была няня, а что сам-то будешь делать, когда ребёнок остаётся у тебя? Возьмёшь его с собой в офис на фондовую биржу?
— Моя мать за ним присмотрит, — Бен потянулся к столу, чтобы записать это, но она схватила блокнот и отодвинула подальше. Он решил задеть её чувства в ответ. — У тебя в Нью-Йорке семьи нет. Поэтому моя мать — очевидный выбор.
Щёки Рей покраснели.
— Ну ты и придурок.
— Ты часто это говоришь, — спокойно заметил он. — Есть ещё пожелания?
— Я хочу три недели в месяц, — Рей знала, что он начнёт торговаться, и не прогадала.
— Две.
— Три.
— Ладно, три, но тогда я буду видеться с ребёнком ещё два дня из твоей третьей недели.
— Ладно, — Рей скрестила руки на груди, злорадствуя, что одержала маленькую победу. — Три недели.
— Чего ещё изволите? — передразнил он её. — И пока ты не попросила больше денег — даже не начинай. Я могу давать тебе кредитку, или выписывать чек каждый месяц на расходы на ребёнка, пока он у тебя твои две недели.
Он сказал это почти самодовольно: теперь она уже не могла обвинить его в том, что ему плевать на её желания.
— Я не собиралась просить денег, — Рей улыбнулась его самонадеянности, и сказала твёрдо, — я хочу, чтобы ты относился ко мне, как к равной, а не как к ходячему инкубатору. Понимаю, что я для тебя недостаточно хороша. Но я не собираюсь переезжать в Верхний Ист-Сайд и водить ребёнка в частную школу. И, чёрт бы тебя побрал, я не собираюсь увольняться со своей низкооплачиваемой дерьмовой работы просто потому, что она, по твоему мнению, недостаточно хороша. Это моя работа, моя квартира, и это моя жизнь!
Она тяжело дышала, а он оценивающе на неё глядел. Когда её молчание затянулось, он спокойно спросил:
— Ты закончила?
— Я могла бы продолжить. Или ты мог бы извиниться за то, что ведёшь себя как придурок с манией тотального контроля.
Бен громко усмехнулся и осознал, к чему всё идёт.
— Прежде чем развестись, мои родители постоянно ругались — буквально из-за всего, — его голос звучал низко, как гул вдалеке. — Терпеть это не мог. Я хочу, чтобы мы договорились. Ради ребёнка.
Они долго смотрели друг на друга, после чего Рей тяжело вздохнула. Она предложила поднять белый флаг.
— У нас впереди целая жизнь, чтобы обсудить детали. Буквально, целая жизнь.
Он кивнул, медленно, поддержав идею перемирия. С одной стороны, она наконец смогла выдохнуть и повалиться на этот неприлично дорогой диван в гостиной его пентхауса. С другой — она начала думать о том, что её слова в действительности были правдой — причём неизбежной.
В конце концов, Бен Соло был последним человеком на свете, с кем бы она хотела провести остаток своих дней.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к
Зачем выкладывать главу во вторник, если можно сделать это в понедельник? :* Теперь обновления будут чуть чаще - раз в три дня.
Бен встретил Рей в комнате ожидания в одной из лучших больниц Челси. Быстро вручил ей новенькое, заламинированное свидетельство о страховке, и промямлил что-то в оправдание за опоздание. Их пригласили в смотровую почти сразу, стоило им подойти. Медсестра прощебетала Рей, что нужно переодеться в халат для гинекологического осмотра, и оставила их с Беном наедине, отрезав тому путь к отступлению.
Стоило медсестре выйти, как Рей прижала к груди голубой шершавый халат и с беспокойством взглянула на Бена.
— Я не буду подглядывать, — он отвернулся к стене, — обещаю.
Бен стал рассматривать плакаты. На них была изображена утроба матери с эмбрионом внутри — с первого по последний месяц. Он нашёл второй месяц и внимательно изучил его. На таком сроке плод был совсем крошечный, скрюченный, по размеру не больше фасолинки, в ещё плоском животе матери.
— Они всё ещё такие маленькие.
— Прошу прощения? — прошипела Рей. — Чтоб ты знал, за прошедший месяц моя грудь увеличилась на целый размер.
— Да господи, я про детей! Дети маленькие. На втором месяце беременности, — Бен повернулся, понял, что она была голая, и тут же уставился в потолок. — Я не имел в виду твою грудь. Да я даже на неё не смотрел.
— Ты только что посмотрел.
— Я ничего не видел, — соврал Бен, скрестив руки на груди. Он сосредоточился на галечной плитке на потолке и рассеяно подумал, нет ли там асбеста. — И не будь такой обидчивой. Твоя грудь вполне себе ничего.
— Болван. Ты же сказал, что не смотрел, — Бен расценил это как обиду на его «вполне себе ничего», а не на сам факт того, что он мельком увидел её грудь.