Неожиданные люди

— А где раньше семенное зерно хранили?

— Вот здесь и хранили, — махнул рукой управляющий на старые клуни. — Только в этом году семенной пшеницы в два раза больше засеяли. Из области такую команду дали…

— Значит, и требуйте от начальства капитальных хранилищ, я так думаю…

— Больно много нас таких, требовальщиков, — нахмурился Захар Кузьмич и тронул за плечо бригадира. — Давай так, голова: столбы и прогоны ставь из березы, а для стропил прораб обещал мне тонкомеру подбросить.

— Это уже дело.

— Ну и добро. Размечайте тут, а мне еще в контору надо…

…Домой Кузьмич приехал уже при вечерней луне. В сенях разулся, скинул пиджак, умылся, вошел в избу.

Посреди пола жена на коленках дубовым вальком катает самотканые половики.

— Здорово, мать, — сказал Захар Кузьмич. Помедлив у порога, прошел к комодке.

— Чей-то рано нынче? Аль надоело всяк раз до ночи мыкаться? — На мужа сама не глядит, знай, вальком громыхает.

Захар Кузьмич взял с комодки газеты, за три дня не читанные, подсел ближе к свету, закурил.

— Собрать ужинать аль погодишь? — Жена из-под мышки глянула и опять загремела вальком.

— Погожу. Кончай…

В спокое, в тишине (шум домашний не в счет) покурить за газеткой редко ему случалось, и не было для него отдыха лучше, чем этот.

— Захар, Митька-то все по улицам гоняет, книжку в руки не берет. И теперь на улице. Прибежал под вечер, хлеба краюху схватил да в ночное умотал…

— А пустила зачем? — присупил брови Кузьмич.

— Удержишь его, как же…

Митьку в шестом на осень оставили. У Захара Кузьмича трое детей. Старшего приняли в институт на механика, другой год стипендию получает. Средняя, Мария, в мать деловитая — отличницей идет с первого класса. И только Митька, шалопай, — в кого и пошел? — с двоек на тройки перебивается. Оттого, может, что нет за ним отцовского глазу? А жену укорил:

— Балуешь парня. Для дома палец о палец не ударит… Завтра же, чертенка, на свеклу погоню. Пусть-ка спину погнет. Сам за книжки попросится.

— И то пора тебе самому за него взяться. — Жена кончила катать, приподнялась было с колен, охнула: — Ревматизм проклятый!..

— Что тебе, на столе места нету?

— Да просторней тут. — С четверенек встала, короткая, тяжелая, но на вид не старая еще. Скрутки половичные, валек, скалку сунула под печь. — Сейчас руки умою и соберу. Пирог нынче с рыбой…

— А Мария где?

— В кино с девчонками убегла…

Вдруг со двора донесся бабий вой, смешался с топотом ног в сенях, кто-то громыхнул ведром, и в раскрытую дверь ворвалась соседка Настя, в мокром по пояс платье, раскосмаченная, на бледном лице дикие глаза. Сквозь вой закричала с порога:

— Захарушка! Ради бога, спаси! Катька в речке утопла!

Захар Кузьмич, как был без сапог, в майке, мимо Насти мотнулся к ИЖу. И пока заводил, от крыльца уши сек надрывный вой:

— …век за тебя молиться буду-у!..

Тут еще жена не ко времени:

— Возьми хоть кусок пирога. Кто знает, сколь там пробудешь?

— В месте котором, Настя? — крикнул Кузьмич.

— Ой! У затопленных огородов… Ой, доченька родная моя!

Когда вытащили на берег Катьку, голубую в лунном свете, пузатую, Захар командовал, куда и как ее половчей уложить, качал напеременки с Федором-кузнецом обмякшие Катькины руки, зло покрикивал на зевак, чтоб не застили Катьке воздух, не забывал покрикивать, чтобы крепче держали мать, прибежавшую с воплем осиплым, — и потому только, что споро, моментом все слажено было, Катьку откачали, и отвез их Кузьмич, дочку и мать с ней в обнимку, домой…

VII

В селе секретов не бывает. Наутро в конторе схватились мужики с Захаром Кузьмичом за наряд институтским на клуни.

Дед Степан, который и нужника в одно очко — вторая неделя пошла — сколотить не может, тут, ободренный недовольством, разошелся вовсю:

— Своим не хошь копейки лишней подбросить, а энтим тышши кидашь? Ай у нас своих мастеров нет? Ай мы без них клуни не сладим?!

— Где они, мастера-то? — кинул из-за стола Захар Кузьмич.

Рабочие, прицепщики загудели:

— А хоть бы и взялись!..

— Да за такой-то наряд!

— Взялись бы. Посля работы, в выходные…

— Так вам рабочком и разрешил, — угрюмо кинул управляющий.

— Разрешил бы. Директору бы только сказать…

Из дымного угла двое шабашников со стройки моста друг перед другом надсаживаются:

— Мост тебе что? Клуня?!

— Пошто нам клуни не дал?!

— …а плата одна? Не согласны мы. Гони, коли так, и нам прибавку!

— Нет, ты ответь, ответь, пошто нам клуни не дал?

— Мост к уборочной нужней, потому и не дал, — Захар Кузьмич мрачнеет, а толкует ровно, хоть на горло и он брать умеет.

— Ишь, как он свой интерес блюдет! — Дед Степан протиснулся к самому столу, чтоб ловчей перед носом Кузьмича руками махать. — А ты об народе подумал?! Об нем вот, — ткнул дед в грудь прицепщика Андрея. — Пятерых ребятишков мужику прокормить надо, а сколь он на сенокосе заробит? Два рубли? Чо на них купишь, на деньги на энти? Аль не можно было, кабы захотел, мужиков поснимать с сенокоса да на клуни послать? А городские пусть бы на косилках задницы потрясли. Они, чай, не на стройку — корма заготовлять присланы…

Прицепщики, рабочие опять загудели — согласны с дедом. Трактористы только помалкивают.