Неожиданный визит

Пионерский галстук, который повязала ей Бригитта во время праздника, пани Лещинска сняла в прихожей, и Майер, глядя на нее, снова подумал, что эта женщина одевается слишком смело. Если старший сын — офицер, ей должно быть примерно столько же, сколько мне. Н-да, многовато для такого декольте. Правда, сейчас за столом ее лиловое платье с глубоким вырезом не казалось столь вызывающим. Зато днем, на официальной церемонии, он был просто шокирован. Вот Бригитта молодец, ведет себя безупречно, как и должна вести себя вожатая. Надо обязательно написать об этом в отчете. Пожалуй, зря она сейчас сняла пионерский галстук и верхние пуговицы на блузке расстегнула.

Здислав наполнил рюмки.

— Мне нельзя, — произнес извиняющимся тоном Майер, — я за рулем. — Он поднял стакан с чаем, и они выпили за дружбу двух школ, за учителей, которым есть чему поучиться друг у друга.

— В следующий раз мы надеемся увидеть вашего директора, господин магистр, — сказала пани Лещинска, — и других коллег, конечно.

— Так неудачно получилось. — Майер отхлебнул из своего стакана. — Сегодня наш директор должен обязательно присутствовать на совещании. Решается вопрос о новой мебели для актового зала и кабинета рисования.

Наоборот удачно, подумала Бригитта, а то бы сидеть мне дома. От школы только двое должны были ехать.

— Это, наверное, ваш муж? — спросила она и показала на фотографию бородатого мужчины в военной форме.

— Это мой отец, — ответил Здислав, — он с нами не живет.

— Мне с мужьями не везло. — Пани Лещинска произнесла эту фразу почти весело и вынула из портсигара сигарету. Майер пожалел о том, что не курит, сейчас он с удовольствием дал бы ей огня. — Первый муж погиб в сорок восьмом, он был аковцем. А отец Здислава несколько лет назад уехал в Эйлат. Он там тоже офицер.

Боже мой, с испугом подумал Майер, эмигрант, можно сказать враг, а она так легко об этом говорит. Политических тем лучше не касаться, да и семейных тоже. Он незаметно покосился на фото, но издалека нельзя было разобрать, похож этот бородач на еврея или нет. Сын вроде не похож.

— Вам, как преподавателю общественных наук, вероятно, не хуже меня известна тогдашняя обстановка у нас, — с улыбкой сказала пани Лещинска.

Майер поискал подходящий ответ, не нашел, налил себе все же водки, выпил и объявил:

— Моя область — история Германии после освобождения от фашизма.

— Немецкая история вся очень интересная, — вмешался Здислав, — а личности какие: тот же Август Сильный. Говорят, у него было чуть не триста детей?

Пани Лещинска улыбалась, слушая сына.

— Когда я был в Песчаных горах, я видел замок, в котором он заточил свою любовницу, графиню Косель. Не помню, как он называется?

Майер запыхтел и еще раз отхлебнул из рюмки.

— Польская водка замечательная, — сообщил он и сидя изобразил нечто вроде поклона.

— По-моему, Штольпен, — тихо вставила Бригитта.

Здислав поблагодарил и, вытащив из заднего кармана брюк записную книжечку, записал название.

— Я считаю, что главное — это исторические закономерности и тенденции развития, — заявил Майер. — Мы должны воспитывать учащихся на положительных примерах. Все эти монархи и их любовницы только отвлекают от главного.

— Не могу с вами согласиться. Для меня история оживает в исторических анекдотах. — Здислав подлил Майеру водки.

— Вы так хорошо говорите по-немецки. В университете его изучали? — спросила Бригитта.

— Нет, — он отрицательно покачал головой. — На технических факультетах изучают английский и русский. Немецкому нас учила мама.

— Да, просто удивительно, как госпожа Лещинска владеет нашим языком, — сказал Майер и выпил за здоровье хозяйки. — Вас можно за немку принять. И внешность у вас нетипичная для польки, какими они мне когда-то в молодости запомнились.

Черт, спохватился Майер, похоже, я лишнего наговорил. Собственно, он хотел сделать ей комплимент.

— В войну вся наша семья оказалась в Германии, там я и выучила язык. — Пани Лещинска говорила совершенно спокойным голосом. — Сначала я попала в Равенсбрюк, мне было тогда семнадцать, потом… в общем, лучше не вспоминать. — Она отвернула рукав и показала гостям номер, вытатуированный на руке.

— Какой ужас, — прошептала Бригитта.

— Это было давно, — сказала директриса и поднесла рюмку к губам.

Мне, слава богу, не в чем себя упрекнуть, подумал Майер, а то сейчас было бы неловко. Правда, войну он начал как раз в Польше, но пробыл там несколько недель. И то во вспомогательных частях. А дальше, пока его не ранило на том мосту, только Западный фронт. После госпиталя он попал в фольксштурм — обошлось тремя годами лагеря в Красногорске.

— Да, с такой биографией вам, наверное, легко было прийти к марксизму, — заметил он.

Пани Лещинска улыбнулась.

— Я не марксистка. В нашей семье все католики. Кроме моего второго мужа.