Непарад

Правда, при заселении гостиничный служитель за стойкой пытался настоять на том, чтобы Трошицинский оплатил номер купюрами меньшего достоинства, но не встретил взаимопонимания и в итоге всё-таки пятисотку принял, тут же послав швейцара с нею в банк:

- Пшепрашам мосцьпана, але я не маю довольно пенёнзов с утра. Пан нынче перший гость. Тераз в банке поменяют. Нех пан располагается у себя, Влодек принесёт их, шибко!

Думаю, у нас обоих мелькнула одинаковая мысль, что швейцар Влодек послан не столько разменять купюру, сколько проверить её подлинность. Этого стоило ожидать. Не знаю, как Стас - у моего напарника выражение лица так и осталось спокойно-вежливым, а я слегка обеспокоился. Нет, ни с бумагой 'петруши', ни с рисунком, ни с водяными знаками я проблем не ожидал: деньги были самыми, что ни на есть натуральными. А вот номер и факсимильная подпись вызывали опасения: вдруг они более поздние и в 1905 году такая банкнота никак не могла быть в обращении? Впрочем, я тоже постарался не показать вида, что чем-то взволнован. В конце концов, другого шанса у нас не было.

Освоившись и опустошив почти полностью оба умывальника в попытке хоть как-то отмыться, чтоб хоть люди на улице не оборачивались, мы вновь спустились в гостиничный вестибюль. Служитель у конторки, лакейски кланяясь, отдал нам сдачу с пятисот рублей. Стас барственным жестом - и где только нахватался? - деньги принял и упрятал во внутренний карман пиджака, оставив на конторке жёлтенькую рублёвую бумажку.

- А скажите, пан...

- Витновский, проше пана.

- Скажите, пан Витновский: где здесь недалеко можно побриться? А то, сами понимаете... - Трошицинский досадливо коснулся щетинистого подбородка.

- Совсем близко, мосьцпан: отсюда всего в трёх кварталах прекрасная парикмахерская пана Жана Стебливского. Его услугами пользуются и русские паны чиновники, и пан полицмейстер и даже сам пан пуковник Иванов туда наведывается! Пану вызывать дорожкаржа?

- Нет, благодарю: мы лучше прогуляемся пешком, заодно и посмотрим на ваш прекрасный город.

- Конечно, мосцпан! Място наше небольшое, але ж пекне! Посоветую пану непременно подзивяць на наш велький канал! Нема тего ни в едном другем мясце!

- И канал посмотрим, раз пан советует...

- Пшепращем пана, може, то не моё дело, але ж пану лучше купить капелюх. С голай гловой у нас ходить не принято, так лишь хлопы себе дозволяют, але ж у голодранцев ни гроша нема на то, чтоб глову прикрыть!

- Да-да, разумеется. Шляпу я просто оставил в багаже... - С этими словами Станислав кивнул и, поманив меня за собой, вышел из гостиницы, избавившись, наконец, от излишне разговорчивого гостиничного администратора.

Дальнейшее наше хождение по городу заняло несколько часов: войдя в роль 'пана', Трошицинский заставил меня таскать купленный тут же неподалёку фанерный чемодан с плетёной из прутьев ручкой и металлическими - должно быть, жестяными - уголками. И хотя изначально чемоданчик весил чуть больше пёрышка, в процессе перемещений от лавки к лавке он всё больше тяжелел. Сперва в нём оказались свёртки с одеждой, в которой мы здесь оказались - правда, Стас не стал менять свой костюм на новый, ограничившись приличным, но недорогим комплектом для меня: сам же он приобрёл лишь жилетку, тёплые зимние ботинки, галстук-бабочку, светло-серое пальто и шляпу, больше всего напоминающую 'котелок' мультяшного мистера Фикса, но того же цвета, что и пальто и снабжённую тёмной шёлковой лентой. Что огорчило - чёрные пальто для меня и Андрея были куплены в лавке у базара и были гораздо дешевле и непрезентабельнее с виду, чем стасово. При этом Троцкий, яростно торгуясь по-польски с лавочником, выцыганил ещё и три комплекта галош в качестве бонуса. Что ж, тут он поступает верно: как я заметил, большинство местных не слишком впадают в восторг, когда к ним обращаются по-русски, а уж скидки от них добиться - точно не получится.

Перекусили в трактирчике у базара свекольным борщом непривычного насыщенно-кислого вкуса, жареной картошкой и бигусом. Я, впрочем, бигус есть не стал, так что доплатив восемь копеек за керамический горшочек, забрали его для Андрея: он-то, как-никак, шатается без денег. Вместо чаю Стас заказал местный квас - цвета варёной свёклы и ещё более кислый, чем борщ. Квас обошёлся в две копейки за бутылку, а за чаепитие на двоих пришлось бы выложить гривенник. Наш Троцкий, судя по всему, решил поиграть в кота Матроскина с его знаменитым: 'Ничего не буду выписывать, экономить буду!'. Словом, весь довольно плотный обед обошёлся нам в сорок две копейки на двоих. По-моему, вполне гуманно, если не обращать внимания на не самый высокий уровень заведения и откровенно небогатый видок посетителей.