Непарадная Америка. Про ковбоев, бездомных и коренное население

– Нам есть чему учиться у русских. Первые домашние олени были завезены на Аляску в XIX веке с Дальнего Востока, а обучали оленеводству наших аборигенов чукчи и коряки. Увы, теперь опыт оленеводства на Аляске почти утерян. А что, если возродить оленеводство на Юконе?! Меня интересует и сельское хозяйство якутов. Они испокон веков держат в хозяйстве коров, хотя и живут в тех же северных широтах, что и мы. Наши индейцы коров не держат. Но почему? Разве нам помешает парное молоко?!

В Руби живет и немец Генрих Хайден (над его избушкой даже гордо реет германский флаг). Генрих приехал на Аляску около пятидесяти лет назад, охотился, женился на эскимоске. О своих приключениях на Аляске он написал книгу, изданную в США и Германии. Он теперь вдовец, дочка живет в «материковой» Америке, и досуг немцу скрашивает его домашний питомец – помесь волка с собакой.

«О том, что я уехал на Аляску, я ничуть не жалею. Больше всего я боялся прожить жизнь обывателя: ходить каждый день в офис, заниматься нелюбимым делом. Аляска же спасла меня от такой незавидной судьбы», – говорит мне необычный иммигрант.

«Наш Распутин» и чукотская девушка

В деревне с русским именем Галина я познакомился и с бывшим москвичом Львом Погребинским. Из-за огромной бороды местные называют его «наш Распутин».

Лева эмигрировал из СССР вместе с родителями в 13-летнем возрасте. Карьеру в США сделать не удалось. Иммигрант живет в палатке с печкой на берегу Юкона и уверяет, что в ней не холодно даже в пятидесятиградусный мороз. Туалета у бывшего жителя СССР нет, он просто ходит в ближайшие кусты. Моется Лева (не слишком часто) в общественной душевой деревни.

Сильное впечатление на Леву произвело знакомство с чукотской девушкой – научным работником, приехавшей на Аляску в командировку изучать быт местных индейцев. Лева достает из заветного тайника фотографии своей чукотской приятельницы. Держит он их столь трепетно, а говорит про свою знакомую с такой теплотой, что мне кажется: он немного влюблен в ученую из России.

– Лена была поражена тем, насколько наша жизнь похожа на чукотскую. У нас она чувствовала себя как дома! – говорит мне бывший москвич.

Отшельники-мизантропы

Интересен и другой тип аляскинских белых. На берегу Юкона стоят отдаленные на десятки километров от деревень избушки. Естественно, ни об электричестве, ни о водопроводе здесь не может быть и речи. Живущие в них бородачи (как правило, ветераны войн) прямо говорят, что не хотят иметь ничего общего с нелюбимым ими американским обществом.

Я побывал в гостях у ветерана вьетнамской войны Билла, живущего в избушке в двух часах езды на моторке по Юкону от ближайшей деревушки. В его жилище уютно: на стенах сушатся приятно пахнущие лечебные травы, в печке потрескивают дрова. Заросший почти по пояс бородой Билл оказался гостеприимным хозяином и приятным собеседником. Он предложил мне пять видов чая с разными травяными добавками и собственноручно сделанное брусничное и черничное варенье.

Но когда я завел разговор о Вьетнаме, ветерана начало просто трясти, и он стал производить впечатление не совсем адекватного человека. Я поспешил перевести разговор на более «спокойную» тему, и постепенно мой собеседник пришел в себя.

По словам Билла, на войне во Вьетнаме он приобрел два «недуга»: мизантропию и героиновую зависимость. Со вторым недугом он справился «относительно легко», а вот вновь полюбить людей оказалось сложней.

– Я рад гостям, с удовольствием общаюсь с интересными собеседниками, но долго жить в обществе мне тяжело. В одиночестве на природе я чувствую себя более естественно, – признается ветеран.

«Обрести свое Я»

Крайний пример аляскинского типажа затворников – семья американцев Дэвида и Роми Атчлей. Внешне супруги выглядят типичными американскими «яйцеголовыми»: оба в очках, изъясняются на хорошем литературном английском. В «прошлой жизни» Роми работала экологом, а Дэвид преподавал философию в одном из университетов. Но лет 20 назад Атчли перебрались в избушку в тайге в двухстах километрах от ближайшей деревни. За все это время они лишь один раз прожили три месяца в городе – у супругов родился сын. Но как только «малыш слегка окреп», отшельники вместе с ребенком вернулись в любимую избушку.

В год они один раз ездят на неделю в ближайший городок, чтобы закупить продукты. Им нужны лишь соль, кофе и крупы – остальную пищу дает тайга.

По своим взглядам Атчлей – типичные «леваки». Но причина отшельничества другая. Как объяснил мне Дэвид, живя среди людей, «человек теряет свое Я», и только вдали от социума можно понять истинный смысл жизни.

«Мы не первые люди на Аляске, которые удаляются от общества. Первыми эту практику стали практиковать русские монахи. Так, например, один из наиболее знаменитых православных проповедников в Америке, святой Герман Аляскинский поселился на маленьком островке, где жил один в безмолвии!