Непереводимое в переводе

Желательность, а часто необходимость применения транскрипции при передаче реалий обусловлена тем, что таким образом переводчик может получить возможность

ция может оказаться лишней. А кроме того, каким бы реалистическим перевод ни был, он не может, не имеет права выставлять ту или иную деталь в более ярком свете, чем в оригинале, а дополнительная информация, возможно, и оказалась бы таким избыточным освещением для данного текста.

'Реформатский   А. А. Перевод или транскрипция? — Сб. Восточно-славянская ономастика. М.: Наука, 1972, с. 312.

² На правилах транскрипции и ее отличии от транслитерации в переводческой практике мы остановимся в ч. II, гл. 2, так как этот метод перенесения лексических единиц в текст перевода наиболее характерен для имен собственных,

87

сразу преодолеть обе указанные выше трудности, но при неудачно сделанном выборе между транскрипцией и переводом может и серьезно затруднить читателя.

II. Перевод реалии (или замена, субституция) как прием передачи ее на ПЯ применяют обычно в тех случаях, когда транскрипция по тем или иным причинам невозможна или нежелательна. Прежде чем говорить об этих причинах (см. ниже «Транскрипция или перевод»), приведем используемые приемы передачи реалии при переводе.

1. Введение неологизма — по-видимому, наиболее подходящий после транскрипции путь сохранения содержания и колорита переводимой реалии: путем создания нового слова (или словосочетания) иногда удается добиться почти такого же эффекта. Такими новыми словами могут быть, в первую очередь, кальки и полукальки.

а) Кальки — «заимствование путем буквального перевода (обычно по частям)' слова или оборота» (СЛТ) — позволяют перенести в ПЯ реалию при максимально верном сохранении семантического содержания, но далеко не всегда без утраты колорита. Классический пример — скалькированные с англ, (ам.) skyscraper рус. небоскреб (в отличие от «высотного здания»; благодаря этому противопоставлению чувствуется «западный колорит» кальки), болг. небостъргач, фр. gratte-ciel, нем. Wolkenkratzer; ам. lend-lease передается болгарской калькой заем-наем (по русски транскрибируется — ленд-лиз); слово тореадор можно встретить в болгарском тексте как бикоборец и т. д.

Калек-слов в работе с реалиями встречается в общем намного меньше, чем калек-словосочетаний (за исключением преимущественно слов немецкого языка, обладающего почти неорганиченной возможностью словосложения). Так, нем. Volkskammer мы переводим сочетанием народная палата, англичане калькируют красноармейца сочетанием Red Army man, французы — soldat de ГАгтёе Rouge, а немцы — Rotarmist; японские чайная церемония и чайный домик — также кальки; кальками передаются и наименования ряда праздников с достаточно «прозрачным» содержанием: Первое мая, или Первомай — болг. Първи май — англ. May Day — фр. le Premier-Mai — нем. Erste Mai; таковы также реалии День Победы, День химика, Софийские музыкальные недели и т. п.

б) Полукальки — своего рода частичные заимствования, тоже новые слова или (устойчивые) словосоче-

тания, но «состоящие частью из своего собственного материала, а частью из материала иноязычного слова»¹. По-видимому, в русском и болгарском переводе полукаль-_ки — тоже большей частью словосочетания. Таковы, например, третий рейх (с нем. der Dritte Reich), здание бундестага (с нем. Bundeshaus); рус. декабрист англичане передают полукалькой Decembrist (декабрь = De-Cember), французы — тоже полукалькой Decembriste или же транскрибируют его Decabriste; полукалькой можно считать и «чайную церемонию» при сохранении одного из компонентов путем транскрипции: церемония тя-но-ю.

К полукалькам-словам можно отнести американский историзм саквояжник (с англ, carpet-bagger) в значении «северянин, добившийся влияния и богатства на Юге (после войны 1861—1865 гг.)» (БАРС), от carpet-bag = «саквояж» с русским суффиксом «-ник», а также, на том же основании, реалии духанщик, берчист и т. д. Удачным переводом на болгарский можно считать полукальку — болгарское прилагательное от нем. Burger в словосочетании «бюргерска епоха» (нем. Burgerliches Zeitalter); для этого сочетания не подошли бы ни «гражданский», ни «мещанский» или «обывательский», ни «буржуазный».