Читаем Непереводимое в переводе полностью

б) Функциональным аналогом (по-видимому, модифицированный термин болгарского ученого А. Людсканова «функциональный эквивалент») А. Д. Швейцер называет «элемент конечного высказывания, вызывающего сходную реакцию у русского читателя»1. Этот путь перевода реалий позволяет, например, одну игру, незнакомую читателю перевода, заменить другой, знакомой: «Петя и Ваня играли в шашки» — «Петя и Ваня играеха на дама» (разрядка наша — авт.), где «дама» на шашки не похожа, но тоже играется на доске (когда делался перевод, шашек в Болгарии почти не знали). Таким же образом можно один музыкальный инструмент заменить другим, «нейтральным», не окрашенным в национальные цвета ПЯ, одну снасть заменить другой, например, неизвестную читателю кобылку — более нейтральным «капканом», один сосуд другим, лишь бы аналог действительно представлял функциональную замену переводимой реалии. Часто функциональный аналог удобен для передачи реалий-мер, в частности, когда они предназначены для создания у читателя каких-то качественных представлений: столько-то ли — очень далеко, сто пудов — очень тяжелый, ни копейки — ничего, никаких денег, пара фунтов — немного и т. д. (см. гл. 13).

в) Описание, объяснение, толкование как прием приблизительного перевода обычно используется в тех случаях, когда нет иного пути: понятие, не передаваемое транскрипцией, приходится просто объяснять. Лапту можно было бы транскрибировать — как название характерной русской игры, это слово ярко колоритно; но если контекст не позволяет, то «играть в лапту» можно передать как «играть в мяч» («играя на топка»); такой же перевод встречаем в примере из Дж. Д. Сэлинджера: "Two boys were playing flys up with a soft ball" —

4*

Швейцер    А. Д.    Указ, соч., с. 251.

91

«Мальчики играли в мяч»'. Таким же образом удобно бывает передавать армяк «одежой из Грубой шерсти», кулебяку — как «тестяное кушанье с начинкой», немецкое puff — «игрой в кости» и т. д.

Как показывают примеры, этот тип перевода довольно близко подходит к родо-видовым заменам — ведь «игру» можно считать родовым понятием по отношению к лапте. Различие, по-видимому, следует искать в большей или меньшей степени удаленности видового от родового: лапта — народная игра — игра с мячом — спортивная игра — вид спорта и т. д. Нередко объяснительный, как описательный перевод, является по существу переводом не самой реалии, а ее толкования: кизяк — это «высушенный и спрессованный говяжий навоз», и переводчик приблизительно так и пишет: «сушен говежди тор».

Обобщая, нужно отметить, что приблизительный перевод реалий, как подсказывает само название, не является адекватным, передает не полностью содержание соответствующей единицы, а что касается национального и/или исторического колорита, то о нем читатель может догадываться, лишь если мастер-переводчик сумел подсказать это своим выбором средства выражения.

3. Термин «контекстуальный перевод» обычно противопоставляют «словарному переводу», указывая, таким образом, на соответствия, которые слово может иметь в контексте в отличие от приведенных в словаре. Здесь мы несколько сужаем его содержание, чтобы приблизить, с одной стороны, к описанному О. Н. Семеновой положению, при котором контекст «становится ведущим, доминирующим фактором при переводе»2, а с другой — к приему смыслового развития по Я- И. Рецке-ру, который «заключается в замене словарного соответствия при переводе контекстуальным, логически связанным с ним»3. Так что при этом характерно отсутствие каких бы то ни было соответствий самого переводимого

1 Пример взят из книги Н. И. Сукаленко «Двуязычные словари и вопросы перевода» (Харьков: Вища школа, 1976, с. 115). Несмотря на то, что перевод «Над пропастью во ржи», сделанный Р. Райт-Ковалевой, согласно критике, отличается высокими качествами, в этом конкретном случае фраза нам кажется слишком урезанной. Судить по такому узкому контексту, правда, трудно, но здесь от образа почти ничего не осталось.

2Семенова   О.   Н.   Указ, соч., с. 77.

3РецкерЯ.   И.   Теория перевода и переводческая практика, с. 45.

слова (нулевой перевод) — его содержание передается при помощи трансформированного соответствующим образом контекста.

Удобной иллюстрацией контекстуального перевода является пример А. Д. Швейцера с реалией путевка1: на английский язык фразу «Сколько стоит путевка (разрядка наша — авт.) на советский курорт?» можно перевести, элиминировав, казалось бы, центральное смысловое звено путевка — "How much are accommodations (разрядка наша — авт.) at Soviet health resorts?"

В обоих случаях — приблизительного и контекстуального перевода, — при всей их правильности и удовлетворительности, в результате всегда получается нейтральный, довольно бесцветный заместитель оригинала, реалия исчезает, скрашивается. Налицо лишь относительное знание, понимание и умение переводчика справиться с реалией как таковой в ИЯ, но отнюдь не в ПЯ-

Перейти на страницу:

Похожие книги