Неписанная любовь (ЛП)

Ее горький смех звучит как-то не так.

— У тебя забавный способ показать это.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Оставь меня в покое.

— Я не могу.

— Почему? Ты делаешь это уже восемь месяцев, так что это не может быть так сложно.

— Так было раньше.

— Раньше?

— До того как я понял, насколько мне не все равно.

Глава 37

Элли

Я сказала себе, что не поведусь на очередные извинения Рафаэля. Я уже делала это раньше, и посмотрите, к чему это привело.

К разочарованию. Досаде. Сердечной боли.

Мне надоело позволять ему притягивать меня и отталкивать в тот момент, когда между нами все становится слишком реальным. Нечестно продолжать ставить себя в такое положение в надежде, что мы сможем двигаться вперед.

Он был прав с самого начала.

Я действительно заслуживаю такой любви, о которой пишут песни. Не грустные, как те, которые мне нравится писать, а счастливые, под которые танцуют на свадьбах, потому что они безупречно описывают, каково это — любить и быть любимой.

— Знаешь, чего я хочу? — спрашиваю я с нотками гнева.

Кажется, его смутил мой вопрос.

— Чего?

Мой гнев подстегивает меня.

— Кого-то, кто заботится обо мне так чертовски сильно, что сделает все возможное, чтобы защищать меня, а не причинять мне боль, и я быстро прихожу к пониманию, что ты не такой человек. По крайней мере, не для меня.

Я видела, как Рафаэль ведет себя с людьми, которые ему небезразличны. Как он относится к Нико, Джулиану, своей тете и семье Муньос. Его поддержка, терпение и преданность непоколебимы, и он доверяет им настолько, чтобы впустить за свои стены.

Потому что они никогда не давали ему ни одной причины не делать того, напоминаю я себе, повторяя его предыдущие слова.

Глубоко укоренившаяся печаль овладевает его выражением лица.

— Что, если бы я захотел стать таким человеком? Для тебя?

— Что? — шок сменяется разочарованием, которое я испытывала раньше. Он должен был согласиться с моими словами, а не бросать мне вызов.

— Я сегодня много думал, — он оставляет это заявление без внимания.

Я продолжаю молчать.

— Ты не возражаешь, если мы присядем для разговора? — он наклоняет подбородок в сторону зоны отдыха внутри моей каюты.

— Думаешь, это хорошая идея?

— Я бы не хотел изливать тебе свои чувства посреди коридора, если ты не против.

Я подумываю сказать ему «нет» и послать его подальше, но любопытство не дает мне этого сделать. Вздохнув, я открываю дверь шире, давая ему достаточно места, чтобы войти.

— Не заставляй меня пожалеть об этом.

Он подходит ближе, намеренно задевая меня, когда заходит внутрь.

— Не заставлю.

Я закрываю дверь сильнее, чем нужно, полностью отгораживая нас от остального корабля. Его взгляд мечется между диваном и креслом, прежде чем он выбирает первое.

Я сажусь в кресло, скрещиваю ноги и жду.

Рафаэль разжимает сжатые руки и смотрит на меня.

— Насчет того, что я сказал ранее…

Я молчу. Не дышу. Даже не моргаю, пока он набирается храбрости, чтобы продолжить.

Он смотрит на свои руки, словно в них заключены все ответы на вопросы Вселенной.

— Мне трудно доверять людям.

Я киваю.

— Я всегда был таким, с самого детства, — он выпускает еще один дрожащий вздох. — Думал, что если буду держать людей на расстоянии, они не смогут причинить мне боль.

Я впиваюсь пальцами в колени, чтобы не потянуться и не схватить его за руку.

— Звучит одиноко.

— Какое-то время так и было…

— Но?

Его рот открывается, но тут же захлопывается, прежде чем он вытирает лицо рукой.

— Я никому не рассказывал об этом раньше.

Я дважды моргаю.

— Никому?

— Никому, кроме моего предыдущего психотерапевта.

— А как же твоя семья?

Он качает головой.

— Я не хотел, чтобы они смотрели на меня по-другому.

Мое маленькое капризное сердце сжимается от такого откровения.

От доверия.

Но крошечный голосок в моей голове напоминает мне, что я слишком часто обжигалась c Рафаэлем, чтобы возлагать на него большие надежды.

— Тогда зачем ты мне это рассказываешь? Ты даже не доверяешь мне.

Ему требуется несколько мгновений, чтобы встретить мой взгляд, но когда он это делает, я вижу, что его бдительность ослабевает. Сначала он хмурится, затем его глаза становятся менее напряженными, и только после этого я вижу сломленного человека, скрывающегося за угрюмой внешностью.

Я вижу в нем не слабого мужчину, а достаточно сильного, чтобы быть уязвимым со мной, зная, что я могу причинить ему боль. Что я могу взять его секрет и использовать его против него, если захочу.

Я всегда считала его красивым, но в этот момент…

Он прекрасен.

Его короткий вдох нарушает тишину.

— Как я могу ожидать, что ты заслужишь мое доверие, если не дам тебе такой возможности.

Я отворачиваюсь, не в силах выдержать тяжесть такого пристального взгляда дольше нескольких секунд.

— Хорошо.

Сказать что-то еще — значит выдать, как много его слова значат для меня, а после того, как он вел себя раньше, он не заслужил моей уязвимости.

Пока что.

Его глубокий вздох заполняет тишину.