Неписанная любовь (ЛП)

Виню ли я его за то, что он не доверяет другим? Нет. Ни в коем случае, особенно после того, через что он прошел. Если бы я была на его месте, уверена, что мне было бы трудно сделать то же самое, и это только заставляет меня сопереживать ему еще больше.

Не знаю, сколько времени мы просидели в тишине, но он заговорил первым.

— То, что я сказал раньше о недоверии к тебе…

— Я понимаю, почему ты это сказал, — я не знала всех подробностей его развода, но теперь знаю… Неудивительно, что он не хочет жениться снова. Я тоже не уверена, что смогла бы.

Он качает головой.

— Я не это имел в виду.

— Ох.

Он делает долгий, затяжной вдох, от которого у меня замирает сердце.

— Я сегодня разговаривал с Нико и понял, что у нас с ним есть кое-что общее.

— Что?

— Мы оба боремся с тем, чтобы подпускать людей близко.

У меня вырывается смешок.

— О, расскажи мне об этом. Помнишь, какой ад устроил мне Нико в первый месяц занятий музыкой? — я подумывала о том, чтобы отдать его другому репетитору, но потом Берт напомнил мне о том, каким маленьким ужасом была я, когда только начинала заниматься в «Сломанном Аккорде», поэтому я продолжала упорствовать.

В конце концов Нико открылся, как я и надеялась, и с тех пор его любовь — это подарок.

Взгляд Рафаэля останавливается на мне.

— Да, это напомнило мне, что если мой сын научился впускать тебя, то и я смогу.

— Ты не обязан.

— Не обязан, но я хочу, — он сжимает мое бедро так, что у меня замирает сердце, и это не имеет ничего общего с моим страхом, что он заметит шрамы, скрытые под моими штанами. — Так же, как я хочу простить тебя за то, что ты держала в секрете ухудшающееся зрение Нико.

Давление в моей груди нарастает.

— Спасибо.

Его голова со вздохом откидывается назад, когда он прислоняется к дивану.

— Говорить об этом… лучше, чем я думал.

— Не зря люди говорят, что правда освобождает.

Его смех мягкий и в то же время чертовски сильный. Мой взгляд устремляется на его губы. Промах длится всего секунду, но Рафаэль, кажется, успевает уловить его, прежде чем его рот растягивается в самую наглую ухмылку, которая только может существовать на свете.

Я хочу поцеловать его прямо в его глупое лицо.

— У тебя ужасное выражение лица, — говорит он.

Я постукиваю себя по виску.

— Может, я хочу, чтобы ты так думал.

— Значит, ты не хочешь поцеловать меня прямо сейчас?

Вот дерьмо.

Глава 38

Элли

Я несколько раз моргаю.

— Будет ли это иметь значение, если я это сделаю?

— Может быть.

— Почему? Не похоже, что тебе не все равно.

Воображаемая толпа в моей голове приходит в ярость.

Пальцы Рафаэля сгибаются, прежде чем сложиться в кулак, и я, надеющийся и безнадежный романтик, верю, что это из-за меня.

— Мы не должны, — осторожно заявляет он.

Я киваю.

— Не должны.

Его глаза опускаются к моим губам.

— Это плохая идея.

— Согласна. Ужасная идея, которая может иметь серьезные последствия для нас обоих.

Его бедро задевает мое, когда он садится.

— К тому же это может быть худший поцелуй в моей жизни.

— Да, ты прав. Ты выглядишь как тип, который использует слишком много языка.

Он наполовину хихикает, наполовину смеется.

— Если ты и увидишь, что я использую слишком много языка, то только когда я буду между твоих бедер.

Моя душа покидает тело.

Он поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу.

— И ты ничего на это не ответишь?

— Дай мне минуту. Уверена, я что-нибудь придумаю.

— Без каламбура? — он прижимается к моей пылающей щеке.

— Что ты делаешь? — я отстраняюсь, но его вторая рука обвивает мою спину и удерживает меня на месте.

— Мне нужно поддерживать репутацию.

— Поддерживать репутацию? — я ахнула. — Что это за заявление в стиле Джейн Остин?

Его губы дрогнули.

— Это ты обвинила меня в том, что я использую слишком много языка.

— Ладно. Беру свои слова обратно.

Его большой палец нежно проводит по моей скуле.

— Слишком поздно, — его рука перемещается на заднюю часть моей шеи и надавливает, пока наши рты не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. — На карту поставлена моя честь.

— Ты специально говоришь как персонаж из романа эпохи Регентства или…

— Эль.

— Да?

— Заткнись и поцелуй меня уже.

То, что он дал мне право решать, хочу ли я его поцеловать, значит для меня больше, чем он когда-либо узнает.

Я почти сдаюсь, но потом вспоминаю, почему я должна была сказать «нет» в первую очередь. После сегодняшнего излияния ревности на яхте я усвоила урок, и настало время заново провести профессиональную линию на метафорическом песке.

Глубоко вздохнув, я говорю:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Девушка, которая была в него влюблена, кажется, не согласна.

Что плохого в одном поцелуе? Я уже целовалась со многими парнями, и некоторых из них я тогда даже почти не знала, так что это не должно быть большой проблемой, пока я не сделаю ее таковой.

Так ведь?

Его рука на моей шее крепко сжимается, посылая по моему позвоночнику вспышку удовольствия, прежде чем он отпускает меня и начинает отстраняться.

Черт.

Нет.