Неписанный закон

– Конечно, нет, Клара, но я не стал бы приходить в отчаяние, если бы моя дочь интересовалась более делами, чем выездами. Я буду очень рад, если удастся осуществить по отношению к нашим дочерям все то, о чем вы там мечтаете с моей женою, но раз у Лу явились другие наклонности и стремления, я советовал бы вам уступить. Если Лу согласится поговорить со мною о своих делах, то я буду очень рад повидаться с нею. Я воспользуюсь этим случаем, чтобы указать ей на те многочисленные затруднения, с которыми ей неизбежно придется столкнуться на избранной ею дороге. Оборотная сторона медали оттолкнет ее, может быть, от принятого решения и она сочтет за лучшее покориться вам.

Слова м-ра Вандемера значительно охладили боевой пыл м-сс Сторрс. Подали экипаж и она поехала отыскивать Лу. Только что понесенное поражение унизило её самолюбие. Её материнское право контролировать каждый шаг дочери открыто игнорировалось, её самолюбие страдало, но на вид она казалась совершенно спокойной, только грустное, печальное выражение лица невольно выдавало её удрученное настроение. Лу она застала дома.

– Я приехала за тобою, – сказала она дочери обиженным и огорченным тоном.

Лу сидела у окна, раскачиваясь на стуле, и чувствовала себя очень одинокой. Она выпорхнула из теплого гнездышка, но боялась расправить, как следует, своя крылья. Она решила пойти пообедать в ресторане, пройтись потом по Бродвею и хорошенько осмотреться, а вечером отправиться в театр. Правда, денег у неё немного, но изредка можно позволить себе маленькое удовольствие, к тому же следует как-нибудь отпраздновать сегодняшний день. С завтрашнего утра начнется серьезная работа и не будет времени скучать. При виде матери, она быстро поднялась со стула и остановилась в нерешительности, не зная, что ей делать. Она не знала, простила-ли ее мать, признала-ли, наконец, за ней право на самостоятельную жизнь или на нее посыплется сейчас целый поток укоров и упреков. К чему приведет это свидание: к примирению или к другой, еще более мучительной для обеих, сцене? Но с первых же слов матери Лу поняла, что ошиблась в своих предположениях: её мать примирилась с нею.

– Я буду очень рада вернуться домой, мама, – сказала Лу. – Надеюсь, ты ничего не будешь иметь против того, чтоб я поставила в своей комнате пишущую машину?

– Делай как знаешь, Лу. Я не хочу с тобою ссориться. Но прошу тебя, как о личном одолжении, чтобы, прежде чем решиться на тот или другой шаг, ты поговорила бы с дядей Вилльямом.

Лу согласилась и поехала с матерью к Вандемерам. Она несколько боялась дяди Вилльяма. Они редко видались и мало знали друг друга, но при встречах с Лу м-р Вандемер был всегда очень предупредителен, любезен, мил и зачастую весело шутил с нею.

– Добрый вечер, Лу, – приветливо встретил он вошедшую в библиотеку племянницу. – Он положил газету на стол, жестом указал Лу на стул и прислонился и спинке кресла, устремив на молодую девушку сострадательный и несколько насмешливый взгляд своих проницательных глаз. С первого взгляда он убедился, что она нравственно и физически измучена до последней степени, но все-таки сумеет настоять на своем и ни за что не сложить оружия.

– Садись, Лу, усаживайся поудобнее. Вот тебе подушка. Если ты устала и не желаешь говорить со мною, то сделай милость, не говори.

Лу моментально оживилась и улыбаясь сказала:

– А я думала, что ты собираешься читать мне нотации.

– Видишь-ли, меня очень заинтересовали мотивы, заставившие тебя начат самостоятельную жизнь. В обществе принято думать, что молодежь работает только в силу необходимости. Поверь мне, половина тех девушек, которые служат в магазинах и конторах, с удовольствием променяли бы свою жизнь на твою.

– Может быть, мои слова покажутся тебе очень наивными, дядя, – краснея, сказала Лу, – но дело в том, что я хочу быть полезной людям. Хочу основательно познакомиться с жизнью, чтоб понимать все, что творится вокруг меня. Я хочу сама зарабатывать деньги и требую, чтобы мне предоставили полнейшую свободу действий.