Непобежденные

– Из какой это муки?! – изумилась фрау Магда.

– Какая случилась, но я пшена добавляю.

– Очень! Очень вкусно!

И Магда стопку блинов повезла для своего графа.

Провожая, матушка, батюшка, Нина по очереди подошли к фрау Магде и просили прощения.

– Прекрасный обычай! – одобрила комендантша и задумалась: – А ведь я не посмею просить у вас прощения. Я ни в чем не повинна перед прекрасным вашим семейством, но я – частица войны. Помолитесь, батюшка, обо мне, об Александре Александровиче.

И, уже взявшись за ручку двери, повторила просьбу:

– Помолитесь, отец Викторин, о Бенкендорфах.

Семен Щербаков

Разведчики Володи Короткова возвращались из Людинова ни с чем. Тайник был пуст. Связь со Щукой прервалась.

Сначала Афанасий Ильич Посылкин пришел в отряд без донесений, теперь Астахов и Кирпичиков зазря отмахали сорок километров.

Они были на окраине Сукремли, когда услышали, что их зовут:

– Мужики! Вам говорю, мужики!

Документы у разведчиков самые разнемецкие, из управы. Оглянулись – подросток.

– Пойдите сюда!

Подошли. Паренек снял варежку, подал разведчикам руку:

– Я – Семен Щербаков. Ваш Золотухин обещал взять меня в отряд, если оружие добуду. Забирайте! И меня в придачу.

Домишко со съехавшей на бок крышей. Снег по окна.

– Кто у тебя дома?

– Один живу. Оружие под поленницей, в яме.

Разведчики решили дождаться ночи в доме Щербакова. Когда завечерело, пошли посмотреть, о каком оружии говорит шустрый паренек.

Под поленницей – яма, в яме – головы и кости лошадей. Разгребли свалку – ящики с минами, снаряды, завернутые в тряпки немецкие автоматы, ППШ, несколько десятков винтовок, ручные гранаты, немецкий ручной пулемет. Коробки с патронами.

– Ого! – вырвалось у Кирпичикова. – Пулемет, немецкий, возьму.

– Сейчас мины подрывникам нужны! – сказал Астахов. – Один ящик допрем.

– Пусть Василий Иванович присылает за остальным человека три, и спросите его настрого: обещания не забыл?

Яму прикрыли, поленницу поставили. Разведчики отправились в отряд повеселевшими: не с пустыми руками возвращались. Пулемет, мины – это серьезно.

Золотухин, встревоженный молчанием Щуки, отправил в Людиново и впрямь трех партизан. Афанасий Ильич Посылкин побывал в Казанской церкви, два других разведчика остались в домике Щербакова.

Отцу Викторину Посылкин передал записки об упокоении и о здравии из Усох, Буды, Колчина, Тихоновки. Принес просьбу жителей Колчина приехать к ним, окрестить новорожденных детей и тех, кто постарше, не крещенных из-за страха перед советской властью.

О Щуке отец Викторин знал немного. Главное, жива, здорова, работает. Но в больнице полиция Айзенгута проводила проверку. Исчез врач Хайловский. Еврей. Немцы его выкрали и, скорее всего, расстреляли. Врач Соболев после бесед с Азаровой согласился помогать партизанам. Врач Евтеенко, тоже свой, но к нему ходит на лечение Иванов. Немецкие хирурги руку полицаю спасли, а долечивать не стали.

У медсестры Марии Ильиничны Беловой связь с партизанами. Другая медсестра, Евдокия Михайловна Апатьева, – мать Толи Апатьева. Вся нелегальная работа теперь свернута; слишком много вражеских глаз и ушей вынюхивают, высматривают.

Чересчур внимательные взгляды Афанасий Посылкин уловил на себе и в церкви. Для этих глаз спектакль устроил. Прощаясь с батюшкой, кланялся до земли, просил не отказать колчинским бабам в их просьбе:

– Батюшка! Фронт нет-нет да погромыхивает, самолеты бомбами сыплют. Купол в колчинском храме снесло. Ты уж, батюшка, уважь народ, покрести ребятишек. Крещеный – к Богу, а некрещеному, хоть и невинному, мыкаться во веки веков неприкаянно.

– Испрошу пропуск и буду, – ответил отец Викторин ходоку колчинских женщин. – Господин комендант о духовном здравии народа имеет доброе отеческое попечение.

– Воистину так, батюшка!

Посылкин посмеивался про себя: такое донесут Бенкендорфу.

Из церкви народный любимец отправился исполнять прочие поручения; главное, дождался Шумавцова, шедшего с работы, передал задание Золотухина. Оно было краткое: «Взорвать локомобиль, дающий немцам электричество, взорвать паровоз».

Поздно вечером партизаны, Посылкин и Семен Щербаков нагрузили санки оружием, снарядами, минами и ушли, дождавшись ночи, в лес. Вот только склад старателя разве что на треть убыл.

Диверсии

Среди трофеев при втором взятии Людинова немцам досталось два паровоза: «овечка» – безнадежно устарелый, слабосильный – и маневровый, средней мощности, на нем возили лес.

Бенкендорф, будучи управляющим завода, расширил ассортимент изделий. Гробов требовалось по-прежнему много, а для немцев живых русские рабочие делали срубы блиндажей, крепления для окопов.

Гитлер нацеливал громаду войск на Сталинград, на Кавказ, а здесь, на Орловской, на Калужской земле, фашисты держали оборону. Разумеется, до лучших времен.

Паровоз «ЭР» подрывник Григорий Сазонкин и его ребята вывели из строя бережно. Придут наши – пригодится. Опять же, машинист и кочегар – русские люди.

Шашка тола, замаскированная под кусок каменного угля, покорежила топку, но никого не убила. Паровоз перевели на запасной путь и забыли про него.