Непобежденные

Старшина глядел на его суетливые сборы и ругал себя за чертов характер, каждый раз подбивающий лезть не в свое дело. Сидел бы сейчас в землянке своего склада вещевого имущества или дрых бы, отсыпался впрок. «Накличешь на себя беду, не отделаешься прошлогодним ароматом», — думал он.

Штольня гудела голосами, стуками, бряками. Звуки, которым некуда было деваться, бились о стены, метались неутихающие…

VII

Нетерпеливо выслушав поздравления по случаю присвоения ему звания генерал-майора, Рыжи наклонился к карте, обвел пальцем большой круг и поднял глаза к стоявшим перед ним командиру и комиссару артиллерийского полка.

— Вот здесь по данным разведки находится крупный склад боеприпасов. Орудия ваши туда не достанут. Да и неизвестно точное расположение склада. Его надо найти и уничтожить. Подберите надежных людей, коммунистов и комсомольцев.

Генерал передал командиру полка пакет с приказом и попрощался. Когда за ним закрылась дверь блиндажа, командир посмотрел на комиссара. Обоим было ясно, что дело предстояло весьма трудное и очень ответственное. Недаром же приказ привез сам начальник артиллерии армии.

— Кого пошлем? — спросил командир и, подумав, стал загибать пальцы. — Лейтенант Семенов, коммунист, — раз. Лейтенант Найденов, коммунист, — два. Комсомолец Кулешов, комсомолец Звонковой… Как, комиссар, одобряешь? Кого еще?

— Пускай старшина Потушаев сходит.

— Начальник вещевого склада?!

— Парень боевой, сообразительный. В разведку рвется. Немецкий немного знает.

Через полчаса пятеро названных разведчиков стояли в штабном блиндаже. Командир полка ходил перед ними, заложив руки за спину, лаконично излагал задачу. Комиссар сидел за столом, нервно мял в пальцах папиросу. Ему тоже хотелось сказать что-нибудь свое доброе, напутственное, но он не вмешивался: приказ есть приказ, разбавлять его лишними словами — только мешать делу.

— …Командиром группы назначаю лейтенанта Семенова… Попутно вести разведку… Задача — взорвать склад и вернуться с разведданными…

Командир снова прошелся вдоль строя, и комиссару показалось, что вот сейчас он начнет обнимать их, так простовато полковник заглядывал каждому в глаза…

Вечером пошел дождь, холодный, нудный, какой нередко бывает в Крыму в зимнюю пору. В последний раз Семенов построил свою группу, придирчиво осмотрел каждого, заставил попрыгать, чтоб ничто на разведчиках не стучало, не брякало, и махнул рукой.

— Ну, добре, хлопцы. — И вздохнул. — А дождичек — это хорошо. Говорят: дождь в начале пути — к успеху.

Гуськом они прошли неглубокой балочкой, поднялись по пологому склону, огляделись в темноте: где-то здесь должны были находиться траншеи морских пехотинцев. Но никого вокруг не было, и они пошли дальше, уже беспокоясь, не проскочили ли передний край.

— Стой, кто идет! — послышалось из темноты.

Семенов шагнул вперед, прошептал часовому пароль и махнул своим, чтоб подходили. Часовой стоял возле полуразваленной стены, и черная флотская шинель его совсем терялась в темноте. Однако Потушаев успел разглядеть шапку-ушанку, одетую лихо набок и щегольские усики, в точности, как у него самого, и подивился, как это морячку удается в окопном быту ухаживать за своей красотой.

— Куда вас, братки, несет в такую погоду? — спросил часовой

— На кудыкину гору.

— Понимаем, как не понять…

Дождь все лил и лил. Огненные всполохи ракет трепетали в радужном ореоле. Ракеты были лучше черной неизвестности. Если не зевать, то всегда можно успеть вовремя, упасть на землю, затаиться. И оглядеться, наметить путь очередного броска в обход немецких передовых постов.

Долго ли недолго ползли они в темноте, только всплески ракет остались за спиной, а потом и вовсе потускнели. Пришлось часто останавливаться, напрягать слух. И двигаться осторожно в плотном кустарнике, чтобы не задевать ветки, не шуметь.

Кустарник поредел и кончился, впереди простиралось поле, черная пустота. Собрались вместе, пошептались. Крохотный светящийся треугольник стрелки компаса звал через поле.

— Звонковой! — позвал командир. — Разведай. Оставь бутылки с горючкой и вещмешок.

Маленький и подвижный Звонковой перекинул автомат за спину, распластался на земле, пополз, растворился в темноте, и шелест прошлогодней травы под его коленями слился с вкрадчивым шорохом дождя.

Вчетвером они лежали за кустами, приготовив оружие, ждали. Вроде бы какой-то белесый туман опускался на поле. Но это не был туман, такой мутью давал о себе знать близкий рассвет.

Звонковой вернулся скоро, доложил, что впереди не поле, а просто поляна, что за ней кусты и никого нет.

— Хорошенько посмотрел?

— Посмотрел.

«Осторожничает лейтенант, — подумал Потушаев. — Неужто робеет?»

Бегом они пересекли поляну, углубились в кустарник, высокий, похожий на низкорослый лесок. И вдруг застыли на месте, услышав голоса. Еще не разбирая слов, по крикливым рваным звукам поняли — немцы. Да и кому тут ходить, кроме немцев. Татары? Так их следовало опасаться не меньше. Голоса приближались и вскоре разведчики разглядели в предрассветной мути три фигуры, идущие прямо, не огибая кустов, должно быть, по тропе.