Непобежденные

Вскоре по мостику застучали шаги немецких солдат, шагавших впереди кухни. Григорий пропустил их, осторожно выглянул, разглядел в темноте пароконную упряжку и две фигуры, покачавшиеся на передке кухни. Он вылез из-под мостика, спокойно пошел навстречу лошадям, взял их под уздцы, остановил. Один из немцев соскочил с передка, сердито лопоча, пошел к нему. Григорий шагнул навстречу, схватил за горло, приподнял, потряс обмякшее тело. И другой солдат тоже соскочил с передка, стараясь разобраться, что там происходит в темноте. И тоже оказался в руках Григория. Этого немца душить было нельзя. Тогда он наклонился, зачерпнул полную горсть грязи, вдавил в широко разинутый рот, подержал для верности и, когда немец перестал рваться, принялся связывать его. Потом взвалил его на сидение, сел сверху и дернул вожжи вправо, в кусты.

Так они всей группой и приехали в расположение полка — верхом на горячей кухне. Отправив пленного в санчасть, чтобы привели в чувство, Григорий принялся исследовать захваченную кухню, ее содержимое. Налил себе полную миску, попробовал, подумал и принялся есть, заранее радуясь тому, с каким аппетитом будут уплетать бойцы наваристый «хрицевский» суп. Доесть ему не дали. Прибежал посыльный, сказал, что его срочно вызывают в санчасть.

В санчасти Григорий увидел командира полка и испугался за пленного — жив ли? Но разглядел его на скамье у стены здоровехонького, только перевязанного.

— Пожалуйте на хрицевы харчи, — сказал он командиру полка.

— Сначала полюбуйтесь на свою работу, — сердито прервал его Рубцов. — Почему пленный так изуродован? Нос свернут, зубы выбиты, глаз заплыл.

— Не знаю, — искренне удивился Григорий. — Я ему рот зажал, а он начал руку кусать. Может, придавил трохи?

Взрыв хохота был неожиданным для всех. Немец вскочил, заозирался испуганно.

— Знаете, почему нас не отводят на отдых? — отсмеявшись, сказал Рубцов. — Потому что немцы боятся пограничников, против каждого нашего батальона по полку держат. Другие, что сменили бы нас, не менее отважны, но пока бы они снова научили немцев бояться?! Страх, какой пограничники нагоняют на врага, — это тоже оружие. Верно, я говорю, товарищ Вовкодав?

— Так точно, бисову их мать, хай бы они все… — И добавил просительно: — Пожалуйте на хрицевы харчи, товарищ подполковник, стынут ведь…

А на другой день повезла их, девятерых отобранных для слета снайперов, штабная полуторка, прямо по скользким сырым полям повезла, в объезд пристрелянного немцами участка севастопольской дороги. Впрочем, последнее время и стрельбы почти не было: поутихли немцы, то ли не хотели тормошить пограничников, то ли затаились для чего-то. В поле неожиданно встретили каких то гражданских на точно такой же полуторке.

— Что вы тут разъезжаете? — окрикнули их.

— Траву ищем, — бойко ответила розовощекая девчонка, стоявшая в кузове.

— Которая помягче? — захохотали бойцы. — Так ведь рано, поди, нету еще травы-то.

Можжевельник нам нужен. У вас зубы ни у кого не качаются?

— У немцев, может, и качаются…

— Вы что-нибудь о цинге слышали?

— Приходилось.

— Одно спасение от цинги — зеленые ветки.

— Так на Фиоленте можжевельника пропасть. По обрывам растет.

— А ведь верно, — обрадовалась девчонка и забухала в кабину. — Поехали!