Непобежденный

Катон и его товарищи услышали отчаянные крики и гневный рык астурийца. Но он уже не возымел эффекта. Через дыру в двери Катон увидел, как бунтовщики бегут через сад. Астуриец снова схватил скамейку, в последний раз ударив ею в дверь зло и разочарованно, а затем исчез. Когда хруст подошв по гравию стих, Катон переглянулся с Макроном.

— Похоже, ушли.

— Будем надеяться, командир. Еще пара ударов, и дверь бы распахнулась, что шлюхины ноги.

Катон вздрогнул от пошлого сравнения.

— Мне бы такое в голову не пришло, но да.

Они опустили оружие, держа его наготове и прислушиваясь, не вернутся ли враги.

Цимбер нервно облизнул губы.

— Думаешь, они сбежали, командир?

— Понятия не имею. Но надо быть начеку.

Долго ждать им не пришлось. В саду послышался топот ног, и Катон приказал приготовиться. Его товариши подняли оружие, напряженно глядя на дверь. Спустя мгновение скамейка исчезла из виду, и в щели появился силуэт. А потом они увидели лицо трибуна Криста, который осторожно заглянул внутрь.

— Префект Катон, это ты, командир?

— Еще бы, черт побери.

Макрон слегка толкнул Катона.

— У тебя кровь идет, парень. Этот ублюдок тебя древком копья ударил — от этого.

Убрав меч в ножны, Катон вдруг осознал, что у него болит лоб. Осторожно прикоснулся ко лбу пальцами и ощутил под ними что-то липкое и теплое. Кость не задета, с облегчением подумал он. И поглядел на Криста.

— Никогда бы не подумал, что такое скажу, но рад тебя видеть. Открывай эту проклятую дверь и пошли за хирургом. С прокуратором дело плохо.

Глава 22

— У него сломаны рука, ребра, выбито несколько зубов, перебиты колени. Ожоги на ягодицах и гениталиях, а еще несколько ранений и множество уколов от заточенного оружия… — перечислил хирург раны прокуратора, загибая пальцы, и тряхнул головой. — Эти ублюдки его отделали сверх меры, а потом еще добавили.

— Он поправится? — спросил Катон.

Хирург приподнял брови.

— Конечно, нет, командир. Ему повезет, если он вообще выживет. Если и выживет, то уже никогда не сможет нормально ходить и у него останется много шрамов.

— Ладно, — с нетерпением сказал Катон. — Как скоро он сможет говорить?

— Говорить? Человеку нужен покой, командир. Я сделал все, что мог, и напоил его сонным отваром, чтобы его тело расслабилось и могло исцелиться.

— Сонный отвар? — переспросил Катон, хмурясь. — Будь ты проклят. Мне нужно, чтобы он бодрствовал. Мне нужно поговорить с ним как можно быстрее. Сколько времени он спать будет?

Хирург задумчиво почесал подбородок.

— Насколько я могу судить, как минимум до утра. Может, и дольше.

Катон скрипнул зубами и кивнул.

— Что ж, хорошо. Но ты сообщишь мне сразу же, как он глаза откроет, понял?

— Да, командир.

— Что у нас с потерями? Сколько человек погибло?

Хирург улыбнулся.

— Тут у нас хорошие новости. Никто не погиб. Шестеро, раненных в стычке, когда мы только вошли в лагерь. У троих просто порезы, у двоих сломаны кости, один потерял руку. Одноглазый ублюдок, сущий громила, отрубил ему руку мечом, пока ребята его в куски не порубили. Так что очень легко отделались, командир.

— Хорошо. Где ты их разместил?

— В столовой в доме прокуратора, командир.

Катон поглядел на спящего чиновника. С Непоном пришлось возиться прямо в камере, а затем его уложили на матрас, который принесли из дома. Плохо, что нельзя расспросить прокуратора сейчас же, но можно поговорить с другими, освобожденными из плена. А потом надо будет заняться лагерем. Подготовить его к обороне. Наверняка Искербел очень скоро узнает, что рудник захвачен, и он обязательно постарается воспользоваться шансом и разгромить когорту, пока не подошло подкрепление. Разгром элитного отряда римской армии воодушевит его сторонников и докажет, что римлян тоже можно побеждать.

Трое бывших заложников стояли во дворе. Макрон снял с них цепи, и, хотя у них остались кровавые мозоли на запястьях, лодыжках и шеях, они были рады уже возможности свободно стоять на свежем воздухе. Когда Катон вышел из камеры, где оставался Непон, они попытались стать по стойке «смирно». У них еще не было возможности смыть с себя нечистоты, и от них так воняло, что Катон не сдержался и сморщил нос.

— Первым моим приказом будет вымыться.

— Да, командир. Виноваты.

— Вольно. Кто из вас старший по званию?

Самый низкий ростом, светловолосый мужчина с голубыми глазами и светлой кожей, вероятно, кельт, кивнул Катону.

— Опцион Пастерикс, командир. Командир гарнизона. Из третьей галльской когорты.

— Рассказывай, что здесь произошло. Я не вижу, чтобы здесь был бой, из чего делаю вывод, что Искербелу не пришлось особо сражаться.

— Нет, командир, — ответил Пастерикс, переминаясь с ноги на ногу. — У нас не было шанса дать бой. Их были тысячи. Мы бы удержали их день-два на стене, но прокуратор не дал. Искербел прислал переговорщика и приказал сдаться на рассвете, иначе умертвит всякого, кто есть в лагере, а Непона подвергнет бичеванию и распнет. Чтобы подтвердить свои слова, Искербел привел к стенам десятерых римлян из поселения, и их обезглавили прямо перед воротами, а головы бросили через стену прокуратору.