Непобежденный

Как-то, гуляя в сквере у Патриарших прудов, Громыко увидел сидевших на лавочке Зимянина и Капитонова. Он подошел к ним, поздоровался: «Анатолий, присаживайся, — сказал Михаил Васильевич. — Что это за газетенку ты держишь?

Этим утром я купил в киоске прибалтийскую газету. Как это Зимянин ее узрел? Он мне тут же дал указание:

— И не читай, выброси в мусорную корзину.

— Здесь много пишут о событиях в Прибалтике, — сказал я. — Надо знать тамошние настроения, чтобы понять, что там происходит.

— Я говорил Горбачеву, когда уходил на пенсию, что если он будет обижать русских, ему несдобровать».

Видимо, были серьезные основания причислить М. В. Зимянина к скрытым защитникам так называемой Русской партии у Николая Митрохина, автора книги «Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953–1985 годы». Думается, что название «Русская партия», как и понятие «русисты», как истории с царским сервизом на свадьбе дочери Г. В. Романова, с золотым перстнем Брежнева, с бесчисленными бриллиантами его дочери и многие другие вызывающие праведный гражданский гнев сюжеты сотворили птенцы гнезда Андропова из Пятого «идеологического» управления КГБ СССР.

Для них таинственная «Русская партия» была очень удобной и вместительной корзиной, куда сваливались без разбора все патриотически настроенные группы или отдельные лица.

Осенью 1995 года увидел свет двухтомник М. С. Горбачева «Жизнь и реформы», в котором первый и последний президент СССР подводил итоги своей деятельности в советский период.

Вспоминая о пленуме ЦК КПСС по идеологическим вопросам 1983 года, на котором Андропов намеревался «повысить» Зимянина, Горбачев рассказывает о том, как готовился основной доклад для К. У. Черненко, в тот период второго партийного лидера. «Поскольку сведения о состоянии здоровья генсека (Ю. В. Андропова. — В.З.) уже перестали быть тайной, „идеологическая братия“ Зимянина, примыкавшая к Черненко, воспрянула духом, держалась сплоченней и уверенней и, видимо, стала рассматривать это выступление чуть ли не как официальное реанимирование „брежневизма“».

Когда Горбачев прочитал проект доклада, он с возмущением заявил Андропову:

— Этого просто нельзя допустить! Не проводили пленумов по идеологии четверть века. (Точнее два десятилетия. Пленум по вопросам идеологической работы КПСС проводился при Хрущеве в 1963 году. — В.З.) И выходим с подобным докладом?!

Естественно, проект доклада содержал цитаты и ссылки на Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова. Тем самым доказывал Андропову Горбачев, его «имя и его курс связывались с этим сводом застойных правил и запретов, сочиненных бригадой Зимянина. Открытый вызов — вот что, по моему мнению, означал данный доклад».

С согласия Генсека Горбачев изложил Черненко свои соображения по проекту доклада:

«В нем, безусловно, собран богатый материал. Но при чтении возникает такое чувство, что нет внутренней логики, связывающей текст с тем, что мы делаем в последние месяцы. Главное — пропадает глубокая и острая постановка вопросов. Мне думается, если сделать доклад на треть короче, сконцентрировать мысли на принципиальных положениях, он от этого только выиграет».

«Уф! Тактичнее сказать было просто невозможно, — поясняет Горбачев, — и я надеялся, что Черненко предложит мне, как минимум, принять участие в окончательной доработке его выступления. Не тут-то было». Черненко обещал подумать над горбачевскими замечаниями, но в конечном итоге в докладе ничего не поменял. Визит же к нему Горбачева воспринял как проявление нескромности, стремление всех поучать.

По наблюдению Горбачева, на пленуме Черненко, читая доклад, «с большим трудом продирался сквозь зимянинскую схоластику».

В 1984 году было решено провести Всесоюзную научно-практическую конференцию по идеологическим проблемам, на которой предполагалось обсудить выполнение решений прошлогоднего пленума. Теперь уже Горбачеву, как второму лицу в партии, готовят основное выступление. «Материалы к докладу… полностью меня разочаровали: „зимянинская жвачка“, идеологическая рутина, набор прописных истин, пустословие. Такое впечатление, что меня просто хотели скомпрометировать». Выручили Горбачева Яковлев, Медведев, Болдин, которые подготовили «содержательный и серьезный» материал. Зимянин же «был недоволен, капризничал». «Я дал ему подготовленный доклад. Мне он особых замечаний не сделал, лишь попросил дать более выпукло тезис о руководящей роли партии на нынешнем этапе, а вот в беседе с Медведевым прямо сказал, что доклад не получился».

Виталий Иванович Воротников, бывший Председатель Совета Министров РСФСР и Председатель Президиума Верховного Совета республики, с 1983 по 1990 год — член Политбюро ЦК КПСС, так характеризует Зимянина: «Опытный газетчик, поработавший и на дипломатическом поприще. Человек эрудированный, открытый, скромный, контактный, несколько эмоциональный. К нему относились с уважением».