Непобежденный

Еще раз повторю: выработка нового курса партии в апреле 1985 года осуществлялась руководством ЦК коллективно. Горбачев выражал волю коллективную, а не персональную. Через несколько лет, посетив Белоруссию, Горбачев отзовется о нас всех довольно сдержанно и в некоторой мере даже иронично: вышли мол из строя… Он же сам сделал все для того, чтобы вывести себя на первый план и представить себя творцом великого поворота. Вот так. Хотя, заметьте, «архитектора перестройки» Яковлева в апреле и в помине не было. Кстати, он и Шеварднадзе — самые обыкновенные разрушители, а не реформаторы и созидатели. Особенно Яковлев. Это я уточняю объективности ради. Вы не обязаны мне верить, вовсе не должны поддерживать ход моих мыслей, или соглашаться со мной, однако, хочу вас заверить, что вы еще убедитесь в том, что я говорил правду.

— «Говорил» — это звучит как бы со стороны?

— Из строя активно действующих я вышел на январском пленуме 1987 г. Тяжело заболел и попросил освободить меня от обязанностей секретаря ЦК. Однако в составе Центрального комитета партии оставался в течение еще двух лет до того момента, когда написал известное вам заявление «ста», в котором мы, ветераны, сняли с себя полномочия членов ЦК.

— Об этом эпизоде, получившем широкую огласку, есть смысл рассказать подробнее. Он, помнится, воспринимался одними, как неординарный, принципиальный, оптимистический, а другими — как проявление испуга, даже предательства…

— Конечно. Сначала это был замысел нового руководства. В его основе было желание избавиться от большой группы людей, которые оказывали определенное сдерживающее влияние и объективно, и субъективно на все чрезвычайно развивавшиеся манипуляции, инициированные Горбачевым, Яковлевым, Шеварднадзе. Я с Горбачевым в то время находился в достаточно хороших отношениях, хотя понимал, насколько серьезные ошибки он делал. Прямо указывал ему на явные просчеты, нисколько не утаивая своих оценок тех или иных его действий. Но одновременно не буду лукавить, доброго отношения к новому лидеру страны не менял. Почему? Я считал, что он прокладывает, хотя и с ошибками, дорогу вперед. По моей логике в то время, эти ошибки следовало исправлять, но не выступать против Горбачева.

Теперь я отчетливо вижу: инициированное Горбачевым заявление «ста» было проявлением желания ликвидировать сдерживающий фактор. Ибо ветераны становились препятствием тому, что надо назвать «потоком импровизаций». Горбачев — большой мастер импровизировать. Однако, как правило, импровизируют люди скоропалительной, но не глубокой мысли и не большого таланта. У них даже времени не остается на должное осмысление своего «неожиданного озарения», не хватает то ли мыслей, то ли каких-то импульсов, которые в ряде случаев идут не столько от сознания, сколько от подсознания. Такова особенность импровизации. И Горбачев, к сожалению, оказался импровизатором в худшем смысле этого слова.

Правда, не без помощи своих друзей. Он очень податлив, на него быстро оказывали влияние те люди, про которых я даже не могу сказать, что они достойны какого-либо доверия и уважения. Это относится хотя бы к его окружению последнего времени… Горбачев же за время своего руководства сменил три состава высшего партийного штаба! Это был настоящий разгон людей. Хотя, повторяю, это моя оценка задним числом, несмотря на то, что я уже тогда кое-что понимал. Но убеждал себя: не надо становиться поперек дороги — можно нанести вред. Значит, ошибался. С другой стороны, скажу в свое оправдание: в то время я уже серьезно болел, поэтому ничего не мог сделать. Болен был и Громыко, и ряд других товарищей. Некоторые из них полагали, раз они уже выбраны, то следует оставаться на местах до конца. Я придерживался другой позиции и пошел на подписание заявления «ста».

Обобщая все сказанное, можно отметить, что в 1985 году в Кремле стало ясно: по-старому жить нельзя. Горбачев сформулировал эту мысль не на правах единственного ее автора, а как лидер Центрального Комитета. ЦК именно так оценивал ситуацию.