Непобежденный

Я обратился к П. К. Пономаренко. Тот сказал: «Что же делать — защищать его или нет? Я этого Машерова даже не видел, как и ты…» Я ответил, что надежные люди очень хорошо отзывались о нем, например, Таня Говерень — инструктор ЦК, которая бывала в тылу врага. Свой невольный грех Машеров не утаивал — про все написал сам. Одним словом, надо его защитить. «Меня чекисты не послушают, а Ваше слово может стать решающим». «Хорошо, — сказал Пономаренко. — Но имей в виду, ты лично отвечаешь за своего Машерова. За каждый его поступок». Пономаренко немедленно договорился с Цанавой, и тот сказал, что дело Машерова закрыто. Действительно, окончилась война. Машеров рос, шел вперед, история с пленом больше не возникала, хотя чекисты напомнили мне о ней. Я ответил им: товарищи, есть решение высших инстанций больше к этому делу не возвращаться.

— В публицистике и мемуарах последнего времени все большую силу набирает версия, будто партизаны «подставляли» под немцев чуть ли не целые районы. Реальность, по рассказам старших, была куда более прозаичной, чем в литературе времен застоя. Но можно ли подводить базу под идею некой огромной провокации народных мстителей против своего же народа?

— Это чудовищная ложь. Главной задачей партизанского движения, кроме ударов по фашистам, была защита народа — женщин, стариков и детей от уничтожения. Всюду — в лесах, болотах — мы имели резервные землянки, спрятанные склады. За отрядами, бригадами, соединениями следовали даже в пору тяжелых боев целые гражданские обозы! Одних евреев, которым угрожало полное уничтожение, спасали тысячами и тысячами!

— Вы главным образом действовали в партизанских зонах восточной Белоруссии и опираетесь на воспоминания об этом? Но в западных районах картина была, наверное, иной?

— Да, там определенное влияние имела польская Армия Крайова, которая вела борьбу против немцев значительно менее активно, чем против нас. «Аковцы» досаждали сильно. Я не осуждаю их, они боролись за свою родину. Однако, когда «аковцы» хозяйничали в белорусских районах, выдавая их за польские, это было, дипломатично выражаясь, некорректно.

— Я слышал, Вам довелось поднять вопрос о пересмотре списков участников подполья и партизанского движения?

— Было много сигналов ЦК КПСС, люди жаловались: воевали, боролись, а документов об этом не дают. Особенно много шло жалоб с Украины. Я доложил об этом М. А. Суслову, говорил с Генсеком. Затем провели специальное обсуждение и приняли решение: когда есть подтверждения свидетелей об участии человека в партизанских операциях и в подполье (кстати, именно тогда мы и предложили подпольщиков приравнять к партизанам, ибо подполье практически еще более опасно и чаше заканчивалось трагически), то оформляются соответствующие документы.

— Проблема решалась так просто?

— Что вы, дискуссия с участием представителей партийных органов Украины, Белоруссии и ряда российских областей, вооруженных сил и КГБ продолжалась три дня. Однако решение было единогласным.

Только за два года число участников партизанского движения увеличилось на целый миллион… И в Белоруссии многие люди получили удостоверения, которыми они гордятся.

— Вас, Михаил Васильевич, упрекают за незавершенность расследования о минском подполье…

Дело было таким запутанным, а меня в то время настолько захлестнули оперативные, срочные вопросы и задания, что я честно и прямо сказал: «Товарищи белорусы, дорогие земляки, командируйте в архивы разумных людей, и пусть они досконально разберутся с каждым именем, свидетельством, фактом. Здесь необходим долгий скрупулезный поиск». За всю историю белорусского народа начиная со времен его формирования и тех битв, которые он вел, выкристаллизовываясь в нацию, самым тяжким, трагическим экзаменом (но и героическим одновременно), который выявил беспредельную духовную глубину белорусов, была партизанская война в Великой Отечественной. Один на один с врагом далеко за линией фронта, в обстановке глубокой изоляции, без поддержки в самый тяжелый, первоначальный период, он выстоял и заставил врага считаться с собой. Конечно, решила исход войны Красная Армия, она спасла белорусский народ от уничтожения, огромную помощь оказала братская Россия, но треть белорусов полегла в землю.