Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время

Ужесточение феодальной эксплуатации совершалось в начале XVI века с помощью «тысячи неправд». Захват общинных угодий почти всегда был не только актом насилия, но и грубым обманом. Господа подтасовывали старинные грамоты, прибегали к услугам лжесвидетелей и продажных судей. С личностью крестьянина — еще недавно относительно независимого, а теперь обремененного долгами и крепостническими поборами — никто не считался. Его могли выпороть за то, что его скотина забрела на только что отсуженное пастбище; могли приговорить к смерти за ловлю раков в «господском ручье». С него требовали того, что еще вчера выпрашивали как подачку, или вдруг постановляли, что он вправе жаловаться лишь на чужого господина, но никак не на своего. Феодалы именовали себя «покровителями крестьян», твердили, что защищают их от неприятельских набегов, но в форме «охранных денег» сдирали с них больше, чем любой турок.

Вскоре после Вормсского рейхстага произошли два почти совпавших во времени события, которые обострили революционную ситуацию.

Первое. В августе 1522 года военный вождь немецкого дворянства Франц фон Зиккинген выступил в поход против трирского епископа и поддерживавшей его княжеской коалиции. Акция Зиккингена имела далеко идущие цели. «Дело шло, — писал Ф. Энгельс, — не более и не менее, как об устранении всех князей, секуляризации всех духовных княжеств и имуществ, установлении дворянской демократии с монархом во главе…»[43] Выступление рыцарей не получило активной поддержки низов, но оживило в патриархальном крестьянстве давнюю мечту о кайзере-патриоте, который положит конец княжеским неправдам. Кроме того, вооруженное столкновение князей с дворянско-рыцарским ландауским союзом обнажило противоречия, раздиравшие господствующее феодальное сословие. Оно сделало очевидным, что «верхи не могут править по-старому».

И второе событие. Осенью 1522 года вышел в свет лютеровский немецкий перевод Нового завета (так называемая «Сентябрьская Библия», или «Вартбургский Евангелион»). Реформатор надеялся, что эта книга внушит народу непримиримость к папству и вместе с тем — покорность светским властям. Народное отношение к Евангелию оказалось совершенно иным. По восприятию массового читателя, своим переводом Библии Лютер «противопоставил феодализированному христианству своего времени скромное христианство первых столетий, распадающемуся феодальному обществу — картину общества, совершенно не знавшего многосложной, искусственной феодальной иерархии. Крестьяне всесторонне использовали это оружие против князей, дворянства и попов»[44].

Лютеровский перевод Нового завета позволил низам осознать и высказать, что они «не хотят жить по-старому».

В 1524 году по всей Нижней и Средней Германии составляются петиции, проникнутые пафосом «божьего права» (осенью они уже будут предъявляться как повстанческие программы антифеодальных преобразований). В зависимости от степени зрелости крестьянского движения понятие «божьего права» трактуется по-разному.

В наиболее патриархальных районах под ним разумеют уважение к старым обычаям, вольностям и пожалованиям: безбожными объявляются так называемые «новшества» (Neuwerungen), то есть крепостнические повинности, введенные господами в последние десятилетия.

На территориях, пограничных со Швейцарией, где в 1518 году началась радикально-бюргерская реформация, крестьяне толкуют «божье право» более решительно. По сути дела, они требуют для себя той степени независимости, которая прежде предоставлялась лишь жителю вольного города. Ссылки на Писание используются для доказательства того, что над поселянином не должно быть никакого иного начальства, кроме имперского; что безбожно все крепостное право, все «подушные» повинности (как старые, так и новые). Значительное внимание уделяется свободному выбору священников и секуляризации церковных имуществ, долю от которых должен получить и простой народ.

Но самое радикальное использование священных текстов наблюдается в тех районах Германии, где крестьянское движение смыкается с движением городских низов (подмастерьев, плебеев, горнорабочих). Под мирским порядком, сообразующимся с «божьим правом», здесь понимают общество без угнетателей и паразитов, общество, где крестьянин наделен землей и где вся жизнь организуется на началах самоуправления. Рядом с антифеодальными требованиями нередко выдвигаются требования аскетические и уравнительно-коммунистические.

Зимой и весной 1524 года природа словно сбилась с толку. В феврале цвели вишни и бабочки летали, как летом. В пасхальную неделю ударил мороз. Холода держались до самого лета. Посевы погибли, а к осени начался мор. В Швабии, Баварии и Австрии свирепствовали эпидемии. Народная молва разносила сообщения о чудовищных несуразицах. Всюду жаловались на рождение уродов: шестипалых детей, ягнят без копыт и телок о двух головах. Над одной деревней бились меж собой аисты, над другой — стая галок налетела на стаю ворон.