Неподходящие люди

- Что хотели? - спрашивает бесцветно. Тоже не до сна, лежит, думает о чем-то.

- О тебе спрашивали, конечно. Ты бы съездил к ним, навестил.

- Я же езжу.

- Нет, в смысле… не по дому помочь, а поговорил бы по душам. А ты все бегом-бегом.

- Мне… там неуютно. Меня ненавидит их собака. Подозреваю, животинка никак не может простить твое отсутствие, связала его как-то с моим появлением. В прошлый четверг вырвала цепь с крюком, представь, и бросилась, хорошо - отец рядом был, успел оттащить ее.

- Не нужно только усыплять Клодо, пожалуйста. Он хороший пес, очень умный.

- Об этом речь не ведется, просто теперь его в будке закрывают, когда я во дворе что-то делаю. Ему там тесно, скулит так, что кровь в жилах стынет. Жалко, - он молчит некоторое время. - А еще ночами воет, пока не выйдешь и не рявкнешь. Затыкается, а потом снова начинает. Мне нужно было уехать из дома. Понимаешь? Я не могу там оставаться.

- Из-за собаки?

- Из-за всего. Я там гость. Это не мой дом.

- Можно сказать честно?

- Ну давай.

- Твоя мама очень переживает, что ты пойдешь в коллекторы. Она уже представила, как ты людей бьешь за неуплаченные кредиты, самодельные гранаты в детские коляски закидываешь, угрозы в подъездах рисуешь матерные.

Он молчит некоторое время.

- Они привыкли стыдиться меня. И не верят, что может быть иной путь.

- Твоя мама сказала, что они тебе предлагали иной путь, ты отказался.

- Да, предлагали, - рявкает в ответ. - Устроиться на папин завод рабочим за зарплату в шестнадцать тысяч и фигачить шесть лет без отпуска, пока заканчиваю заочную вышку, чтобы получить призрачную надежду получить место инженера на том же заводе и зарплату немногим выше. Спасибо, не хочется.

- Ты вообще не думаешь учиться? Одиннадцати классов хватит?

- Конечно, думаю, но не так. Получать столько, чтобы еле-еле оплачивать учебу, жить у родителей, выпрашивая утром деньги на проезд — не улыбается.

- Вань, ты не выдавай меня им, но твоя мама бросается из крайности в крайность, надо бы успокоить ее. Она постоянно придумывает всякие ужасы и не спит ночами. Я не против ее успокаивать, но она звонит в рабочее время, когда тебя точно нет рядом, а я не могу с ней часами говорить, на меня начальство косится. А не возьму трубку — она обижается.

- На самом деле, она не с потолка это взяла. У отца моего одноклассника как раз коллекторное агентство, едва я вышел - мне сразу предложили работу, - задумчиво продолжил: - Хорошие деньги. Высокая правовая защита.

- Понятно. А… а ты что?

- Как видишь, работаю в такси.

После его ответа некоторое время молчим. Понимаю, что последнее, в чем он нуждается — это моя жалость, и хуже этого чувства к мужчине можно испытывать только презрение, но мне снова очень грустно от того, что ему приходится проходить через всю эту адаптацию после колонии. Прекрасно понимаю, что он редко зависает по барам, не ходит в кино, в бильярд или еще куда лишь потому, что особо не с кем. Когда дома, ему вообще никто никогда не звонит, кроме родителей, думаю, первым он тоже особо не лезет ни к кому. Его ж посадили, когда только двадцать исполнилось, что он успел узнать и чего достичь за эти годы? За решеткой, конечно, прошел школу жизни, вот только пошла ли она ему на пользу?

- Вань, если я спрошу, ты ответишь честно?

- Сегодня какой-то особый день честных вопросов и ответов? - с иронией.

- Если не хочешь, то давай спать. Я не настаиваю.

- Смотря на какой вопрос, - вдруг продолжает сам тему. Значит, все же настроен поболтать. Это хорошо.

- На неприятный.

- Уверена, что это необходимо? - шутит, но напряг в голосе чувствуется.

- Обещаю… нет, клянусь, что больше никогда не заговорю на эту тему. Даже не заикнусь. И никак не выдам, что знаю. Просто мне надо это услышать, чтобы лучше понимать тебя. Мы живем под одной крышей, и хоть и не любим друг друга, но по-прежнему близкие люди. Уж точно не чужие. Просто скажи мне — да или нет. Чтобы я лучше понимала ситуацию. Тебя… в тюрьме… ну…

- Что?

- Черт. Ну… тебя в тюрьме… не… не насиловали?

- Нет, - быстро отвечает. - С чего ты взяла? - он искренне удивлен вопросу, и у меня по спине холодок пробегает от колоссального облегчения. Камень с души падает, и будто крылья вырастают снова. Оказывается, я вся взмокла, пока подбирала слова.

- Просто… ты же вены порезал. Шрамы страшные, хоть ты всегда в кофтах с длинным рукавом ходишь, я хорошо рассмотрела, когда закатывал, пока брился или готовил. Ты ж не просто так это сделал. Да и чем? Явно ведь не от бритвочки следы.

Он молчит некоторое время, но я терпеливо жду ответа.