Неподходящие (СИ)

Эрин положила телефон на комод и быстро начала в нем искать подходящую одежду. Папа сказал, что сегодня они идут ужинать в ресторан, и потому ей предстоит надеть платье. Желательно ниже колен и такое, в котором она будет выглядеть образцовой девочкой. Дример провела рукой по своим русым волосам и тут же зацепила пару из них пальцами. Конечно, они были спутанными. Растрепанными и адски сухими на кончиках. Длиной значительно ниже лопаток; Эрин не могла вспомнить, стриглась ли вообще хоть раз в жизни. Осознание того, что сегодня придется расчесываться и собирать волосы в какую-нибудь дурацкую прическу, пробуждало в ней зверя.

Драную кошку.

— Че молчишь? Предки подорвали с места и сразу стало на меня похуй? На нас? — возмущенно говорил Виктор. Эрин, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, сдержанно ответила:

— Ты же знаешь, что с моим мнением никогда не считаются. Я бы с радостью провела этот вечер с вами, верша какую-нибудь очередную поеботню, но…

Дример прервалась, когда выдвинула вторую полку комода. На самом верху (как она умудрилась прямо сюда это положить?), на платье, которое было идеальным для сегодняшнего вечера, лежал спичечный коробок. Крисс зло вякнул «Хватит молчать, сука!», но Эрин не слушала или, возможно, не слышала его; она, взяв коробок в руки, открыла тот. Впервые за неделю она взглянула на эти пару белоснежных таблеток, овальной формы и с зазубренными краешками.

— Иди нахуй, Дример, и не звони больше!

Вик повесил трубку. Последующие гудки в этой обстановке звучали слишком громко, бились, как бита об виски и застревали эхом в голове. Эрин прикрыла глаза и так, не глядя, достала сегодняшнее платье, спрятала коробок между двумя теплыми свитерами, после чего закрыла комод. Дальше снизу послышался сердитый голос матери и какие-то слова отца.

Дример прокляла про себя очередной вечер пятницы — самый, блять, нелюбимый день недели. Времени было в обрез, но сероглазая справилась. В душ, правда, сходить не успела, но проверилась на наличие неприятных запахов; надушилась после духами и решила, что так сойдет. В конце концов, может, из-за вони ее спровадят раньше времени. Подобная мысль в голове так воодушевила девушку, что она даже приоткрыла заранее окно, через которое всегда сбегала. Прямо к тем двум кретинам. Можно было еще предварительно подумать, какой пизды сегодня получит Крисс — моральной или физической. И ни в коем случае не буквальной.

Джейми уже зашла к ней в комнату, не стучась. Женщина скрестила руки на груди, рассматривая нерадивую дочь, которая сейчас возилась с хвостом.

— Сейчас, мам, — ответила Эрин, вспоминая как раз, с кем они сегодня ужинают. — Урисы могут подождать.

— Пошевеливайтесь, юная леди, — произнес отец, также заглядывая к дочери, но уже из-за угла. Он взял жену под руку. — Не смущай ее. Она так еще дольше провозится.

Джейми ничего не ответила Эштону — может потому, что слишком сильно любила мужа или просто верила его словам. Она лишь пустила в сторону дочери злой взгляд, мысленно сообщая, наверно, о том, какая она плохая. Хвост Эрин получился с петухами, а несколько прядок выпустились и сейчас свисали по бокам. Выглядело все очень неопрятно, и потому девушка не стала ничего не справлять. Она обожала так выглядеть и даже не бесилась, когда Реджи сравнивал ее с бомжом. Разношенные джинсы, футболки и даже платья на несколько размеров больше — да! Побольше дырок и ниток — да, да! Чулки и колготки в сетку и очень накрашенные глаза, как будто потекшая тушь от воды — детка, продолжай.

Поторапливайся, солнышко!

Оставалось надеть только туфли. Выбор девушки пал на черные, лакированные и на достаточно большом каблуке. Эрин обожала носить туфли и вообще выбирать одежду — ее увлечение в этом иногда доходило до всех возможных пределов «девочек-девочек». Но иногда, даже оно было не в силах бороться с желанием надеть старые и, откровенно говоря, страшные кеды к такому милому платью. Эрин знала, что мать в душе будет беситься от этого, но все равно ничего не могла с собой поделать. В кедах было удобно и как-то уютно — не так сильно хотелось орать на весь мир, в котором сегодня место только ее семье и проклятым Урисам. Стэнли.

Вспомнив, что в последнее время вечером весьма прохладно, девушка взяла шаль, которая была даже прилежно повешена на спинку кровати. Бежевая, теплая и очень большая, так, что в нее могли укутаться еще две Эрин, помимо основной.

Но она была одна. Одна неудачница, с отвращением смотрящая на свое отражение в большом зеркале, в полный рост. Оно было вторым по счету. Первое Дример разбила и потом сидела месяца два под домашним арестом.

На Додден-8, улице, примыкающей почти к самому центру, находился один ресторанчик. Хозяева его были чересчур дотошными и каждый раз проверяли каждого посетителя на наличие опасных предметов. Кухня здесь была китайской, с примесью тайской и еще какой-то азиатской, трудно поддающейся пониманию вообще. «Дикий огонь» был в лучших традициях диким и взрывным. Каждый раз пробуждающим в Эрин желание убивать и когда-нибудь сжечь его с друзьями дотла. К хуям.