Непохожие

К счастью, к столику подходит официант, и я вынужденно затыкаюсь. Наобум делаю заказ. Прошу принести воды. Сушит меня безбожно. К тому же, вероятно от «Постинора», начинает тянуть живот. Даже интересно, какого чёрта Казак спустил на меня всех собак, если это он не воспользовался презервативом! Отличная, блин, тактика. Про такой подход обычно говорят: переложить с больной головы на здоровую. Он хоть понимает, как для женского организма небезопасен приём ударной дозы гормонов? Скорей всего, вряд ли. Такие мужики обычно вообще ни о ком, кроме себя, не думают. Кстати, если меня оправдывает то, что я была пьяной, то у Казака даже оправдания нет. Его «забылся» — не в счёт! Мне от этого ни холодно, ни жарко.

Интересно, кстати, как бы я себя повела, если бы наше утро закончилось как-то иначе. Как, например? Завтраком в постель? Нет, это совсем уж невероятно.

Едим в давящем на мозг молчании. Чтобы отвлечься, из-под ресниц наблюдаю за тем, как шевелятся его руки. Вот он уверенными движениями разделывает рыбу, вот подносит вилку ко рту, откладывает приборы, берёт бокал, тянется за салфеткой… Касается ею губ…

— Хочешь повторить?

— Ч-что, прости?

— Еще чашечку кофе?

Он прекрасно осознает, какое производит впечатление на женщин, и бесстыже этим пользуется. Я ведь правда решила своим затуманенным мозгом, будто он разводит меня на секс.

— Нет. Мне нужно как можно скорее вернуться в офис. Я вызову такси.

— Зачем же? Я отвезу.

— Не надо! Ясно? На меня эти твои штучки не действуют! Я знаю, чего ты стоишь. Поэтому даже не надейся запудрить мне голову.

Я вскакиваю. Хватаю сумку в одном единственном желании убраться отсюда поскорее. Не знаю, почему так на него реагирую. Почему его самодовольный сытый вид доводит меня до белого каления?! И попытки косить под джентльмена тогда, когда я буквально нахожусь у него в заложниках. Никогда не понимала этого лицемерия! Ладно, ты припёр меня к стенке. Кто ж спорит? Ты это знаешь. И я это знаю. Но зачем… зачем этот идиотский театр? Зачем меня, как нашкодившего котёнка, снова и снова тыкать носом в собственное бессилие?

— Я сработала профессионально. Не привнесла ни строчки от себя в то интервью, что так тебя задело. За что ты мне мстишь? За то, что я посмела опубликовать одобренный тобой текст? Неужели это настолько тебя задело? Господи!

— Да плевать мне на твою писанину! Если бы это дерьмо не прочитала моя дочь, я бы и знать о ней не знал! Ты хоть представляешь, какой это стресс для ребёнка?! Или ты совсем без мозгов?!

Мы сидим в закутке, но на нас всё равно оборачиваются. Я стою, сжав кулаки, грудная клетка ходит ходуном…

— А что такого я написала?

— Что я отнял её у матери! Кем надо быть, чтобы это придумать?!

— Твоей женой? — интересуюсь тихо, выжидаю секунду, разворачиваюсь на каблуках и ухожу. В голове сумбур. А что, если Наталья врала? Нет. Быть такого не может. Она же мать. И я могу понять, какие цели она преследовала, давая интервью. Это был жест отчаяния. Когда огласка случившегося — единственный шанс вернуть ребёнка. Моя мать тоже однажды прибегла к этому способу. Когда отец меня у неё отнял. В тот раз он её не бил… Просто сказал, мол, ладно, раз хочешь — уходи, но Нелли со мной останется. И она ушла, надеясь, что если выберется в столицу, если поднимет тревогу в ведомстве, если пожалуется, куда следует, ребёнка ей вернут. Очень скоро моя мать поняла, что ошибалась. Её, конечно, выслушивали, а потом, сочувственно похлопав по плечу, мягко рекомендовали вернуться к мужу и не выносить сор из избы. Она боролась с ветряными мельницами почти три месяца, а потом вернулась, да…

Глава 10

Андрей

— Андрей Владимирович?! Как говорится, на ловца и зверь бежит! А я вот вас набираю. Отличные новости по поводу апартаментов на Наличной. Всё! Продавец созрел. Надо брать его тёпленьким.

— На Наличной? Нет… зачем?

— В каком смысле — зачем?

— В прямом. Я передумал.

— То есть как? — не на шутку тупит Григорий. — Отличное ведь предложение! И под ваши параметры идеально подходит. Его категорически нельзя упускать! Мы ведь только два дня назад сошлись на этом мнении.

Может быть. Но я хочу…

— Я хочу свою коммуналку.

— На Васильевской?! Андрей Владимирович, но вы же помните, что нам не удалось убедить всех собственников в необходимости продажи?

— Естественно, помню, Гриша! Я, к счастью, ещё не впал в маразм, — рявкаю недовольно в трубку, как будто это мой риелтор виноват в том, что я сам не знаю, чего хочу. А я знаю. Теперь какого-то чёрта знаю… Я хочу крови. Одной маленькой, острой на язык стервы.

— Тогда я не понимаю, — сдаётся Григорий.

— Что тут непонятного? Выкупаем квартиры более сговорчивых соседей, а там я что-нибудь придумаю.

— Вы уверены?

Да. Я уверен. Хотя здравый смысл вопит о том, что моя затея — полное безумие, в которое не следует ввязываться. Надо ли мне это дерьмо? Нет, конечно же, нет… С другой стороны, наверное, надо как-то соответствовать присвоенному мне ни за хрен собачий званию мудака. Чтобы никто, мать его так, не разочаровался.

— Абсолютно. У нас есть понимание, кто готов съехать немедленно?