Непокорная невеста

-Да, но он меня не заставлял. А ведь никто не осудил бы его, если бы он меня избил, посадил бы под замок. Но отец не сделал этого. Впрочем, он знал, что в этом случае ему придется взять все заботы по хозяйству на себя. Дети остались бы без присмотра, слуги бы ворчали, ему подавали бы подгоревший ужин, и жизнь его перестала бы быть такой удобной. Я затаила бы на него обиду, а отец не любил, когда привычный порядок жизни нарушался. Поэтому для него было бы гораздо легче и удобней... - Джулиана запнулась, держась рукой за ноющее сердце. - В общем, иногда мне кажется, что отец сам все это устроил...

Она глубоко вздохнула, боясь разрыдаться.

- Потом он говорил, что я могу спасти его и свою репутацию, только если выйду замуж.

- Репутацию твоего отца? - ядовито переспросил Раймонд, всей душой ненавидя того, кого уже не было в живых.

Так вот в чем источник ее горя! Доверие Джулианы к людям подорвало не насилие, не жестокость, а предательство отца. Точнее, предположение о его коварстве. Отец хотел, чтобы она вышла замуж за Феликса. Самый близкий человек не поверил Джулиане, предал ее, унизил, и это легло тяжким бременем на ее душу.

Но неужели отец устроил и ее похищение? Может быть, это он подговорил Феликса прибегнуть к насилию? Возможно ли такое? Это было бы слишком гнусно - так поступить с единственной дочерью, однако, судя по тому, что Раймонд слышал о покойном лорде Лофтсе, от этого человека можно было ожидать чего угодно.

- Да, он заботился о своей репутации! - горько воскликнула Джулиана.Когда же я отказалась выходить за Феликса, он в наказание обрезал мне волосы кинжалом. Хотел, чтобы мой позор был у всех перед глазами.

Сердце Раймонда дрогнуло. Он понимал Джулиану гораздо лучше, чем она думала. Ведь ему тоже пришлось вынести тяжкие унижения, и если б не могучий инстинкт жизни, ему бы нипочем не выжить. Он предал свою религию, свое воспитание, свои принципы. Искренность Джулианы искушала его к откровенности. Он хотел тоже раскрыться перед ней, рассказать о своих грехах, но не смог. Ведь он - мужчина, и если проявит такую слабость, Джулиана сама начнет презирать его. Борясь с собой, Раймонд откинул волосы за уши и отвернулся к огню. Джулиана поневоле взглянула на его сверкающую золотую серьгу.

- Хочешь знать, почему я ее ношу? - спросил он.

Она медленно, почти боязливо дотронулась до золотого украшения.

- Такая уж была причуда у моего хозяина. Каждому рабу он прицеплял серьгу куху.

- Но она такая большая! Наверно, тебе было очень больно.

- Следы рабства всегда болезненны. А серьгу я оставил намеренно - это знак моего покаяния. - Он погладил ее по волосам. - Так что, сама видишь, твой отец не знал, что такое позор. Зато мы с тобой очень хорошо понимаем смысл этого слова.

Джулиана дотронулась до кончиков волос, словно отмеряя, насколько они отросли. Связь, соединявшая ее с Раймондом, стала еще крепче.

- После того как Феликс напал на меня, отец пригласил его в гости. Представляешь?

- Представляю. Но я не понимаю, почему ты до сих пор пускала его на порог.

- Феликс так и не понял, как гнусно он себя вел. Кроме того... - Она заколебалась. - Я боялась, была не уверена в себе. Думала, вдруг я и в самом деле сама во всем виновата. Слишком кокетничала с ним, делала авансы.

Чувство вины впилось в ее душу столь же прочно, как золотая серьга в его ухо.

- Чушь! - резко сказал Раймонд. - Даже не думай об этом. Больше этого болвана ты не увидишь. - Он крепко сжал кулаки. - По-моему, до Феликса дошло, что ему здесь не рады.

- Я не знаю, чем ты его так напугал. И мне все равно. Но спасибо, что ты изгнал его из моей жизни.

Она говорила едва слышно, но ее синие глаза светились благодарностью. Раймонд понял, что Джулиане рассказали о его стычке с Феликсом.

- Напугать этого червяка было нетрудно.

- Так все-таки, что ты с ним сделал? - оживилась Джулиана. - Как следует припугнул?

-Да.

- Очень хорошо. А отец заставил меня прислуживать ему, словно я какая-нибудь служанка. Хотел, чтобы я до конца испила чашу унижения. За свои грехи. - Она вздохнула. - Родной отец не поверил мне!

- А я тебе верю.

Она недоверчиво смотрела на него.

- Правда, верю.

- Этого не может быть, - покачала головой она.- Ведь я всего лишь женщина, дочь Евы. Я веду себя как блудница, и мужчин нельзя винить, если они начинают вести себя в моем присутствии неподобающим образом.

- Чушь. Так говорят те мужчины, кто слаб и дурно воспитан. - Он похлопал себя по плечу. - Помнишь, как я получил от тебя поленом?

Она невесело усмехнулась:

- Но я не была такой умной, когда меня похитил этот осел. Мы дрались с ним, и он все повторял:

"Все должно было происходить по-другому". Феликс избил меня до потери сознания. Когда я очнулась, рядом никого не было, и мне удалось бежать. Она предостерегающе вскинула руку. - Но он не изнасиловал меня, несмотря на то, что я была без сознания.

Раймонд не знал, кого больше ненавидеть - ее отца или Феликса.

- Но тебя заставляли выйти за него, утверждая, что это все-таки произошло?

Она ответила не впрямую: