Непонятные

— Мой ишан, вам как каракумскому ишану полезно знать мудрости нашего народа. Одна из них гласит: ты, моя чалма, святая, поэтому ты вне подозрений.

— Любопытный ты человек, Ерназар! Не простой! Тебя упекли в зиндан, аркан на твоей шее, можно сказать, вот-вот заменят петлей, а ты все шутки шутишь! А твой народ шуток твоих не понимает вовсе, уж больно они у тебя тонкие да заковыристые! Ему бы, твоему народу, чего-нибудь попроще надо, а? А ты, как ни веселись да ни бодрись, а все в темнице!

— Я… я понимаю, — серьезно заявил Ерназар.

— Ну ладно, шутки в сторону! Потолкуем серьезно! — Ишан быстро заученным жестом нацепил на го лову чалму. — Знай, когда мусульманин ест другого мусульманина, у меня в мозгу словно медь плавят! Мусульмане должны жить в дружбе!.. На этот раз я проделал путь в Хиву исключительно ради тебя. О случившемся мне сообщил Аскар-бий, слезно просил за тебя. Зачем просить? Друг, настоящий друг появляется раньше солнца! Если бы даже никто не хватился тебя, не позаботился, я бы сам бросился на помощь… Мой тебе совет: хочешь быть на свободе — повинись, признайся во всем хану, поклонись ему!

— Я не виновен! Особенно перед ханом. Я намеревался подтвердить, доказать твердость, надежность ханского слова перед русским царством! Я поступил согласно договоренности между великим ханом и русским послом!

— Ерназар, зачем ты вечно вмешиваешься в чужие дела? Берешь на себя, на свою шею вину других людей? Не из-за гордыни ли дьявольской, не из-за упрямства ли ослиного? Сам накидываешь на себя петлю! Ведь человек должен стремиться к тому, чтобы выжить! Выжить в этом смутном, бурлящем несчастьями мире, выжить и пожить подольше! Мир и так тесен…

— Нет, ишан! Мир не тесен, он таков, каким его делают, создают для себя люди. Наши хорезмские владения тесны, это верно! И вы их стараетесь еще больше сузить, сжать!

— Астапыралла! О боже! — Ишан прикрыл глаза, словно ему больно было видеть своего обидчика: потом заговорил медленно, вкрадчиво, будто вытягивал из теста волосинку. — Ерназар, ты любишь свой народ, желаешь ему добра — допускаю! Но не туда взор свой обращаешь… Ты ищешь могущественного покровителя и друга для каракалпаков… К этому же стремились твои предки Маман и Айдос. Ответь мне: получили они поддержку, помощь и пользу от русских?.. — Ишан вперил в Ерназара острый, умный взгляд. — Вот то-то!.. От добра добра не ищут — весь мусульманский мир стремится ныне к сближению с инглисами: и Персия, все арабские страны. Да и, к слову сказать, твои любимые русские тоже не прочь иметь тесные отношения с инглисами, потому что у них есть чему поучиться, разным наукам да премудростям… Так не целесообразнее ли и твоему народу войти в светлую, обширную и прочную юрту инглисов, чем… чем облокачиваться на жалкую лачугу русских?

— Это я уже слышал от вас — и не раз!

— И ничего в этом нет странного, что слышал. Я не устану повторять: инглисы — самая высокая гора в мире.

— В народе говорят: есть горы, способные родить лишь мышь!

— Подумай все-таки еще разок над моим советом. — Ишан сохранял хладнокровие. — Человеку больше всего на свете свойственно стремиться к жизни! Жизнь — вот его извечное, самое страстное желание!

— Нет, человек больше всего должен стремиться к другому — быть человеком, жить по-людски… Ведь звери да твари разные тоже живут…

Выведенный из себя ишан удалился. Нет, никак не удается ему приручить этого степного льва! Сделать его своим орудием! Предлагает ему жизнь и свободу, а тот упирается, отказывается и от жизни, и от свободы, чтобы остаться пусть в неволе, но львом! А такой Ерназар — гордый, независимый — лишь помеха, от него необходимо избавиться.

Каракум-ишан застал главного визиря в момент, когда рабыня мыла ему ноги, а сам он с видимым удовольствием грыз красное яблоко. Он улыбнулся ишану глазами, прожевал кусок, поинтересовался:

— Вы чем-то обеспокоены?

— Еще бы! Алакоз имеет на вас зуб. Мне кажется, он ждет не дождется хана, чтобы оклеветать вас, опорочить. Надо поскорее его убрать! Может, до него каким-то путем дошло, что черные шапки собираются выкупить его, уж очень уверенно и нагло держится!

— Вы напоминаете мне пугливую сороку! — хмыкнул главный визирь и хлопнул в ладоши:- Введите тех двух!

В приемную ввели Маулена и Шонкы; они приблизились к ишану, смиренно его поприветствовав, робко уселись поодаль.

— Наш великий ишан, мы счастливы лицезреть ваше священное величество! — произнес Маулен-желтый.

— Спасибо, мусульмане! — ответствовал торжественно ишан.

Главный визирь понаблюдал за всеми троими и приказал:

— Маулен, повтори то, что ты мне уже рассказал! Я хочу, чтобы уважаемый ишан все узнал из первых уст.

Маулен стал лихорадочно припоминать, что и как он говорил главному визирю! Тут уж не приведи господи извратить сказанное, донеети до ушей ишана что-то не так, как до ушей главного визиря! С другой стороны, стоит ли повторять все точь-в-точь, доверяют ли эти люди друг другу настолько, чтобы…