Непонятные

— В этих покоях всякая, даже малая ложь — большой грех, — прекратил его колебания ишан. Ангелы, которые охраняют человека, в судный день жестоко покарают его за малейшую неправду!..

Маулен втянул голову в плечи, будто над ним уже занесли карающий меч.

— Зачем мне лгать? Я ценю истину превыше всего, хотя я всего лишь простой смертный… Алакоз приносит несчастья и беды на нашу землю, поэтому слуги хана, верные его стражи, поступили очень благоразумно, заточив этого смутьяна в зиндан. Ведь Алакоз — все одно что прогорклое масло! От него смрад по всей нашей степи… Поэтому-то все каракалпаки — от мала до велика — благодарны великому хану и его мудрому главному визирю. Мы поспешили сюда, чтобы рассказать еще об одном безобразии. Два бия — хотя, по моему-то разумению, они не имеют никаких оснований быть бия-ми! — так вот два бия, Саипназар и Мамыт, собирают средства, чтобы освободить Алакоза. Люди тащат им последнее! Даже те, кто обычно и налог-то хану не платит. Можно сказать, каракалпаки из собственного котла хлеб насущный вынимают, а несут! Если Алакоз вернется в наши степи, не поручусь за каракалпаков: они позабудут не только великого хана, но и всемогущего аллаха!

— Верно говоришь, ой как верно мыслишь! — поддакнул ишан.

— Люди потеряли рассудок, ей-богу! Может, оттого, что столковались с русскими? Даже от них дары принимают — вот, к примеру, джутовую сеть. Ворюги Саипназар и Мамыт хотели присвоить ее, да мы отобрали ее у них, привезли сюда, пожаловали главному визирю!.. — Тут Маулен сообразил, что хватил лишку, выдал и себя, и главного визиря. Он остановился на полуслове, будто налетел с разгону на препятствие.

Главный визирь же по-прежнему излучал довольство и спокойствие. Он поднялся с места, скрылся во внутренние покои, принес оттуда с помощью слуги сеть.

— Я взял ее, по правде сказать, для вас, мой ишан. Вы ее освятите, и ваши мюриды будут ловить ею рыбу! О нас, грешных, надеюсь, тоже не забудете! — Он хитро, заговорщически подмигнул ишану. — А теперь отправляйтесь, каракалпаки! Терпение — вот что украшает человека! О награде для вас я позабочусь!

Маулен и Шонкы попятились и скрылись за дверью.

— О мудрый главный визирь, вы мастер обращаться с людьми, — подобострастно поклонился ишан. — Однако вернемся к самому неотложному. Как мы поступим с Ерназаром?

— Мой ишан, как посоветуете, так и поступим!.. Велите казнить — казним, велите помиловать — помилуем! — откликнулся главный визирь с едва заметной насмешкой в голосе…

Ему доложили, что три каракалпакских бия просят разрешения войти. Главный визирь тут же распорядился, чтобы отыскали и привели обратно Маулена и Шонкы. Первым уверенно и быстро вошел Фазыл-бий; за ним, пыхтя и отдуваясь под тяжестью хурджунов, переступили порог Саипназар и Мамыт. Они опустили их на пол, и тут же все трое согнули спины в низком-низком поклоне. Фазыл приложил руки к груди и заговорил:

— Мы доставили вам пожелания каракалпакского народа, все они в этих хурджунах. — Голос его дрожал, Фазыл едва справлялся с волнением. — Великий главный визирь, если я в чем-нибудь перед вами провинился, прошу даровать мне ложку моей крови, прошу простить вашего покорного слугу!

Мрачный, как туча, главный визирь оборвал его:

— Не тяните! В чем дело?

— Страна наша не желает больше видеть в своих пределах Ерназар Алакоза, поэтому каракалпаки собрали скромный дар нашему великому хану и послали нас к вам.

— Повторите еще раз! — грозно рявкнул главный визирь. — Повторите!

Фазыл выпрямился.

— Цель нашего приезда — донести до вас желание всего народа…

— Вся страна боится-страшится волка Алакоза! Недовольна им! — поспешно встрял в разговор Мамыт. — Не жалейте волка, иначе он истребит всех овец! Не останется на земле ни одного живого каракалпака!

Каракум-ишан сидел с опущенными веками, поглаживая свою подобную черному вееру бороду; на его лице ничего нельзя было прочесть — ни радости, ни огорчения. Главный визирь сделал едва приметный жест, и на пороге появились Маулен и Шонкы.

Саипназар сразу же вскинулся:

— Ага, попались!

Маулен загадочно молчал и улыбался, он чувствовал себя под защитою самого главного визиря.

— Ха-ха! Тебя, Саипназар, совсем не красит яростный взгляд… быка. Ты больше похож на общипанную лисицу! И место твое — в зиндане! — все-таки не удержался и буркнул Маулен.

Саипназар аж побагровел от такой наглости.

— Фазыл-бий, повтори еще разок, зачем вы оба пожаловали к нам? — приказал главный визирь.

— Страна каракалпаков ждет не дождется, чтобы хан заткнул рот Алакозу. Он отрекся от истинной веры. Он язва на теле нашей земли… В знак этого мы доставили в Хиву дар нашего народа.

Узенькие глаза-щелки Маулена округлились, как у совы; нервный тик охватил Шонкы.

— Верные сыны ислама! Верные сыны каракалпаков! — Ишан попытался как-то помочь Маулену и Шонкы, выручить их. — Оказывается, Аскар-бий обманул, ввел в заблуждение не меня одного!

— У нас все мечтают избавиться от злой воли Ерназара, — заявил Фазыл. — Все, вплоть до немощных стариков! Мечта эта не предосудительна!..