Непонятый «Евгений Онегин»

В. С. Непомнящий утверждает категорически, в полной уверенности, что это ему «внятно всё»; но внятно ему то, что сложилось в его воображении, а на деле идет поперек пушкинского текста: «Ведь она видит, что Евгений ничего не понял в собственной своей любви, что он стоит на той же нравственной ступени, что и тогда, при их объяснении в саду… все обернулось бы очередным для нашего героя любовным приключением»; у Онегина «страсть поставлена выше совести и любви»[230]. Но в саду Онегин нимало не склонял Татьяну к любовным приключениям! А что сейчас видит Татьяна?

И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева…
Его больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно всё.

Чтобы избежать произвольного толкования — не выщипывать фразы из текста, а воспринимать их в контексте. Поэт вначале дает портрет героя, очень выразительный (включая «больной, угасший взор»). За два года светской жизни Татьяна уж как-нибудь выучилась различать искреннее от поддельного. Вид Онегина исключает возможность полагать героя соблазнителем. Прикажете воспринимать это как лукавство, игру — по восстановленным обыкновениям «науки страсти нежной»? А он проходит по княжескому дому, не встречая никого, соответственно не позируя ни перед кем; только для поэта он «на мертвеца похожий». Перед Татьяной человек совсем с другими чувствами (сравнительно с деревней). Такой герой заслуживает ее любви, которая только крепнет, а не идет на убыль. Но такая любовь — не для эпизодических встреч, ей место в семье. И тут колоссально вырастает препятствие: Татьяна уже замужем, хоть и не по любви, потому что по примеру Онегина в иерархии ценностей любовь вытеснена ценностями иными.

Исповедь и отповедь Татьяны Онегину — потрясающей силы человеческий документ. Все здесь соединилось: «и пламенная страсть, и задушевность простого, искреннего чувства, и чистота и святость наивных движений благородной натуры, и резонерство, и оскорбленное самолюбие, и тщеславие добродетелью, под которой замаскирована рабская боязнь общественного мнения, и хитрые силлогизмы ума, светскою моралью парализовавшего великодушные движения сердца…» (Белинский: VII, 498). Противоречивостью чувств героини объясняется особая сложность этого документа. Есть в исповеди даже отдельные «темные», трудные для прочтения места. Чтобы понять их, нужно сочетать доверие к прямому и точному смыслу слов и конкретизацию их контекстом всего романа: здесь проверка предыдущего толкования произведения.

Самое важное в исповеди — недоумение и открытый вопрос, почему Онегин отказался от ее любви, когда она предлагалась, и домогается ее, когда обстоятельства переменились: «Что ж ныне / Меня преследуете вы? / Зачем у вас я на примете?» Вопросы настолько терпкие, что способны вызвать раздражение, желание просто разорвать отношения.

Татьяна упрекает Онегина:

А нынче! — что к моим ногам
Вас привело? какая малость!

Страдающая женщина пробует сама ответить на трудные вопросы, причем по-пушкински альтернативно. Первым приходит ответ наугад, очень естественный в устах женщины: «Я вам не нравилась…» Это чистые (и ошибочные) эмоции (контраргументы приводились).

Достается упрек герою: «Как с вашим сердцем и умом / Быть чувства мелкого рабом?» Почему же Татьяна говорит о мелком чувстве? Тут и у нас может возникнуть несколько, хотя и неравноценных, предположений.

Может быть, «чувство мелкое» — просто чужая, онегинская цитата в устах Татьяны? А для нее самой любовь — чувство не мелкое? Но — Онегин не называл любовь мелким чувством. Напротив, он (в согласии с представлением героини) говорил о блаженстве, просто считал себя для него не созданным, а Татьяне советовал полюбить снова.

Попробуем проверить и такое основание для неверия Татьяны Онегину. Она могла запомнить онегинские слова:

«Я, сколько ни любил бы вас, / Привыкнув, разлюблю тотчас…» У Татьяны гарантия в сегодняшнем подлинном чувстве Онегина; она может не верить, что оно сохранится завтра. Но думала ли об этом она в разговоре с ним? База для гипотезы — только давние слова, причем отнюдь не влюбленного героя. И хотя гипотеза возможна, ее все-таки следует отвести. В памяти Татьяны суровость Онегина, и она об этом говорит. Никакого намека на возможное непостоянство Онегина в словах Татьяны нет, поэтому опрометчиво усматривать намек за словом, тут все на чистоту. Так что о мелком чувстве сказано не в расчете на перспективу: сейчас большое чувство, а потом измельчает; так что заранее — «мелкое чувство».