Непостижимая концепция

— Смерть, — убежденно повторила Тара, плотно удерживая зачарованного Шишкина в плену своего черного взгляда. — Химик беспощаден, как змея. Смерть — это все, что ему нужно.

— Так не бывает, — едва слышно пролепетал полковник.

Он уже не сопротивлялся девушке, а лишь пытался. Разум Шишкина продолжал инстинктивно противиться грубому вторжению, но изменить что-либо полковник уже не мог. Тихий разговор, на который не обращали никакого внимания отдыхающие безы, сковал несчастного крепче кандалов.

— Химик — сумасшедший.

— Химик — сумасшедший… — послушно повторил Шишкин.

— Химик хочет убивать.

— Химик хочет убивать.

— Химик убьет Бергера…

— Его нужно защитить, — «догадался» полковник.

— Немедленно!

«Глубокая» фаза вторжения завершилась, нужные идеи поселились в голове офицера, и Тара отпустила Шишкина в свободное плавание, знала, что никуда он с заданного фарватера не денется.

— А ведь я говорил, что не следует идти одному! Я предупреждал!

— Ты можешь все исправить.

— Без тебя знаю! — отмахнулся полковник, выскакивая из отсека. — Тревога!

Подскочившие безы недоуменно уставились на взвинченное руководство.

— Яйцеголовый вляпался! — громко объявил Шишкин. — Нужно выручать придурка!

* * *

— Так я остался совсем один. Меня не существовало, но я чувствовал. Потоки боли, омуты забытья, недоумение, страх — все проходило через меня, перетекало, пропитывало, исчезало и возвращалось вновь. Я знал, что умер, но реальность не отпускала. Тогда я испугался, счел себя уродом, но в следующий миг понял, что законы нарушены, мир изменился, а местами спятил. Я был жив, но я умер.

— Для трупа ты неплохо сохранился, — попытался сострить Бергер.

Этнографу показалось, что шутка будет уместной, однако Химику она не понравилась. Он исповедовался и относился к происходящему со всей серьезностью.

Выдержав паузу, он вытянул перед собой левую руку:

— Попробуй найти пульс.

— Это старая шутка.

— Мое сердце не бьется с тех самых пор, как рухнули законы.

— Изменились, — тут же уточнил Федор.

— Мы говорим об одном и том же.

— Госпожа сплела между собой несколько ветвей Древа. Это вмешательство не могло затронуть базовый принцип нашего мира.

— Какой?

— Все умирает, — провозгласил Бергер. — В этом суть Великого Колеса!

Прозвучало несколько пафосно, но с той искренней убежденностью, каковой подкупал этнограф. Громко прозвучало, ярко, и Химику оставалось лишь развести руками:

— А как быть с нами?

И на этот раз ему удалось удивить Федора.

— С вами? — растерялся этнограф. — Разве ты не один?

* * *

— Только разрывными!

— Они их не берут!

— Подствольники!

— В головы бейте!

— Гена! Генку накрыло!

Боевая операция началась в тот момент, когда осназовцы вышли из леса. Чуть раньше отрубило спутниковую связь, сеть легла, превратив «балалайки» в ненужный хлам, но на такую мелочь парни даже внимания не обратили. Заученно активизировали гарнитуры и ушли на радиоканал. А полковник подал последний из предварительных приказов:

— Действовать по плану.

Вот тогда-то и началась операция. И первые двести двадцать три секунды она действительно развивалась в соответствии с планом.

К Фабрике безы подошли быстро, но аккуратно, мастерски используя малейшие укрытия и складки местности. Знали, что их ждут, готовились к бою, к пулям и удивились, услышав холодный голос из замаскированных динамиков:

— Внимание, москва! Вход в Жрать запрещен! Отступите к лесу! Внимание, москва…

Однако предложение запоздало. На девяносто седьмой секунде операции, в тот самый миг, когда механический голос собрался повторить предупреждение, из-за деревьев вынырнул вертолет и поддержал пехоту пулеметом и скорострельной пушкой. Первые снаряды врезались в ближайшую огневую точку защитников, осназовцы, оставив осторожность, резко прибавили, полковник проорал нечто бессвязное, а Тара торжествующе захохотала.

— Западная пара! Не спать!

Сто четырнадцатая секунда.

«Толстяк» обрушил на пулеметное гнездо фабричных такой шквал огня, что толстые бетонные стены истончались на глазах, превращаясь в ошметки бетонного ничто. В конце концов «молоток» заклинило, расчет разбежался, безы снесли из подствольников маленькую калитку и ворвались во двор Фабрики.

— Мы внутри!

— Поддерживаем Ряху и Кузьму!

К месту прорыва устремляются «северяне», и единственный резерв группы — пятая пара осназовцев. Но секунды утекают слишком быстро, и с каждой из них становится все тяжелее.

* * *

— Сначала приходили те, кто умер от всполохов.

— Из могил выкапывались? — скривился Бергер.

— Их не хоронили, — скупо ответил Химик.

— Боялись?

— Всполохи несли смерть, но не разложение, — объяснил фабричный. — Человек понимал, что умер, но продолжал жить так, как жил. Останавливался на несколько секунд, понимал, что умер, и… и шел на Фабрику. Потому что здесь наш дом.

— В бойлерной?

— Около нее. — Химик криво улыбнулся. — Сила не хотела нас убивать, она не понимала, что творит. Она только касалась нас, но при этом забирала самое главное. Суть нашу забирала. А вся механика продолжала работать. Еда не нужна, питье не нужно — все дает Сила. Мы живем, но мы не живем.

— Удивительно, — прошептал Федор.