Непостижимая концепция

Лучше бы он, конечно, спросил разрешения у Горяинова, так получилось бы достовернее, но Терпилин, кажется, не заметил поспешности и самоуправства бойца.

– Значит, скоро уже… – Терпилин улыбнулся и погладил ладонью коробку. Осторожно, будто она была не из ударостойкого пластика, а из тончайшего стекла.

– Вы говорили о Махмутове… – напомнил Горяинов. – Что с ним произошло?

– А я не знаю! – воскликнул Терпилин. – И никто не знает! Мы попытались с ним говорить, но он твердил только, что мы – идиоты слепые, что мы не видели, кто был вместо Копылова… Сказал, что Копылова подменили эти твари…

– Какие твари? – быстро спросил Горяинов.

– А я не знаю. Эти. И еще эти твари орут прямо за дверью. Бьются в стену. Вы что, не видите, что они заполонили двор? Махмутов требовал, чтобы мы открыли огонь, чтобы срочно отремонтировали автоматическую систему огня – она не работает, пропустила нелюдь вовнутрь периметра… – Терпилин говорил все тише и тише.

– И что было во дворе?

– А ничего. Пустой двор. И никто не орал. И никто не пытался проломить стену… Мы заперли Махмутова на складе. У нас не было другого места, никто не предусмотрел изолятора на станции… Только биологические завесы: они могли, конечно, кое-как удержать вирус, но только не безумца. Мы заперли Абдуллу – я приказал. Сообщил по инстанции о происшествии и приказал связать и запереть Махмутова… Он кричал, бился, потом затих… Утром ему занесли завтрак, а он… он разбил себе голову о стену. Мы не говорили об этом вслух. Положили его в морозильник, я приказал проверить его «балалайку». И знаете что? Оказалось, что последнюю неделю перед смертью Абдулла жил очень странной жизнью… «Балалайка» получала искаженную информацию… Или сама искажала ее… Поэтому на его наноэкраны могли поступать какие угодно изображения. Любой из нас мог показаться ему чудовищем… Он слишком долго и слишком часто впускал в себя… – Терпилин замолчал.

– Что впускал?

– Это… – Терпилин махнул рукой. – Все это, что находится за Линией… Мы, кстати, тоже находимся за Линией…

– Вы мне уже это говорили и даже, кажется, собирались доказать…

– Конечно, мы же реалисты. Нам нужны доказательства. Мы ученые, мы постигаем действительность через наши ощущения, а там, где наши органы чувств пасуют, мы применяем технику. Наноэкраны выводят нам картинки прямо на глаза, через «балалайку» мы впускаем в мозг информационные потоки и сигналы… Мы фиксируем показания приборов, мы анализируем показания приборов, мы накапливаем и систематизируем показания приборов… А кто вам сказал, что эти показания верны? Что приборы не врут, что не гонят нам в мозг вместо информации хаос? Мы думаем, что подключаем приборы к себе, а ведь это мы подключаемся к приборам… Доверяем им самое главное – сбор информации для наших мозгов. Смешно получается – вначале мы запускаем наши сенсоры и датчики в окружающее нас дерьмо. Присасываемся к тому, что ворочается там, за Линией, в зоне аномалий, и думаем, что так и должно быть, что все получится… Мы, крохотные и слабые, пытаемся вместить в себя нечто громадное… неизмеримое… И что? – Терпилин посмотрел на Горяинова. – Что происходит?

– Вы и скажите.

– Я? Я и скажу… – Терпилин смотрел в глаза Гору, а руки его скользили по граням контейнера, гладили их, словно успокаивали. – Варианта два. Два – пневматический и электрический. С какого начать? Давайте с пневматического, он смешнее… Вот тут… тут, на станции, есть мы – очень реальные, весомые, ощутимые… А там, за Линией, есть нечто громадное… то, чего нельзя понять и уложить в рамки наших теорий и законов, то, перед чем пасует наша наука… но мы очень хотим прикоснуться к этому неизвестному, мы долбим дырочку в стене, чтобы хоть одним глазком… а дырочки у нас долбить получается лучше всего. За все время нашей цивилизации мы только и делали, что долбили дырки. В стенах, в земле, в людях, в мироздании… Вот и сейчас – продолбили. А там, за стеной, – пустота. Вакуум. И нас просто высасывает в эту дырку. Хлопок, хруст ломающихся костей, бездна вздохнула, проглотив очередного из нас, и дыра захлопнулась. Но мы снова начинаем ее долбить, нашего ума хватает лишь на то, чтобы изменить место расположения новой дыры… Правда смешно?

– Очень, – кивнул Горяинов.

Ему хотелось посмотреть на часы, но он не стал этого делать при Терпилине. Пусть говорит.

– Электрическая теория тоже забавная, – сказал Ильмар Генрихович. – Ее придумал Пауль Крозе. Незадолго перед тем, как погиб…

– Не во дворе? – уточнил Горяинов.

– Нет, не во дворе, – подтвердил Терпилин. – Во дворе – не Пауль…

– Да-да, я помню… Так что же придумал покойный физик?