Непостижимая концепция

– Он сказал, что мы тянемся рукой к чему-то яркому, сулящему открытия и прогресс. Мы тянемся изо всех сил, а когда дотягиваемся, то оказывается, что у нашей цели слишком высокое напряжение. Мы просто не способны его выдержать, мы сгораем. Мы – проводники – сгораем. И это, наверное, спасает наш мир от гибели. Если бы разряд от Прекрасного Нечто достиг нашего мира, нашей Земли, то полыхнуло бы все. Гигантский фейерверк, по сравнению с которым Копье Катастрофы – не более чем свечка на именинном торте, – Терпилин похлопал ладонью по крышке контейнера. – Почему же мы до сих пор горим только в индивидуальном порядке? Почему разряд не проникает в остальной мир? А потому, что существует изоляция, ограничение по времени и расстоянию. Там, – Терпилин безошибочно указал в сторону зоны аномалий, – есть много странного и загадочного. Раньше я еще говорил – интересного, но сейчас… сейчас говорю – страшного и опасного. Там время может течь по-другому, гораздо быстрее, чем здесь. Там животные – птицы и всякая наземная мелочь – становятся чем-то невообразимым. Любая ерунда – камешек, ветка, комок земли могут стать артефактом, заряженным неизвестной энергией, наделенным непостижимой силой… Я бывал там, за Линией… Я видел, как человек превращается в ничто и, как воздух, уплотняясь, становится гигантским кристаллом. Мы вывозили оттуда в нашу лабораторию такие артефакты, тыкали в них пальцами, пытаясь понять хоть что-то… Нам так важно – понять, нам, в конце концов, за это платят деньги… Знаете, что мы выяснили, тычась в эти артефакты? Ничего, кроме того, что через час-два они теряют свои свойства. Земля снова становится землей, кристаллы растворяются в воздухе, мышь, демонстрировавшая умение ходить по воде, захлебывается и тонет. И что показательно – те, кто нас сюда прислал, шишки из «Науком», все это прекрасно знали. В инструкциях ясно сказано: любой артефакт, полученный из-за Линии, должен быть в течение часа отправлен в беспилотнике на базу. Мы даже не знаем, где эта база расположена. Просто совали контейнер в багажный отсек аппарата и отправляли. Один раз произошел сбой. Беспилотник отказался взлететь, наши техники завозились, прошло четыре часа… Все, сказал я, время вышло, можно выбрасывать то, что было артефактом. Мы вынули контейнер, открыли, а там…

– Готово, – сказал Дэн, заглянув в кабинет.

– Можно улетать? – Терпилин вскочил с кресла.

– У нас еще есть немного времени, вы так и не рассказали, что в контейнере.

– В том, что мы достали из беспилотника? Артефакт был артефактом, он словно не знал, что находится в пяти километрах от границы зоны, искрил себе потихоньку… Вы слышали о живой глине? – Терпилин хлопнул ладонью по контейнеру. – О той, что дает человеку возможность поиграть в бога?

– Да, – сказал Горяинов. – Человек может слепить любое существо из этой глины, и существо будет двигаться, будто живое…

– В границах аномальной зоны или в течение часа вне ее, – закончил Терпилин и снял с контейнера крышку. – Прошу!

– Глина, – сказал Дэн, заглянув в контейнер.

– Глина, – подтвердил Терпилин. – В детстве лепили зайчиков-собачек? Смелее, Климентий! Такой героический десантник… Что-нибудь изваяйте. Форма не важна, можете просто раскатать колбаску… Дерзайте!

Горяинов медленно поднялся. Повесил «дрель» на плечо.

– Перчатки снимите, – посоветовал Терпилин. – Можно, конечно, и в перчатках, но тогда придется долго мять глину в руках.

Горяинов снял перчатку, сунул ее за пояс. Протянул руку к глине. На вид – ничего особенного. Темно-коричневая, влажная. Мертвая. Комок размером с кулак прилеплен к стенке контейнера. Не ко дну, а именно к стенке.

– Сколько нужно взять? – хриплым голосом спросил Горяинов.

– Да сколько хотите. Можете щепотку, можете весь комок.

Горяинов осторожно прикоснулся к глине. Это мог быть просто розыгрыш. Трудно себе представить, что человек станет шутить в подобной ситуации, но чего только не бывает на свете.

Кусочек глины отделился легко. Горяинов подбросил его на ладони, оглянулся на Дэна. Тот неодобрительно поморщился. Не любил Дэн играться с непонятными предметами. У него и специализация такая была – разминирование.

Горяинов сжал кулак. Глина еле слышно чавкнула. Если сдавить сильнее – она полезет между пальцев. Рука раскрылась – на глине отпечатались линии ладони. Линия жизни – длинная. «Как была у того парня, в мобиле», – подумал Горяинов и бросил комок на стол.

Шлеп.

– Можно и так, – усмехнулся Терпилин. – В конце концов, чего мы ждем? Мы же в пяти километрах от аномалий… Аномалии здесь не проявляются, а артефакты дольше часа не живут… Это иллюзия…

Комок глины с отпечатавшимся папиллярным узором Горяинова вдруг вздрогнул. Качнулся.

– Твою мать… – пробормотал Дэн тихо и зачем-то положил палец на спуск своей «дрели».

Край комка приподнялся, удлинился. Он медленно покачивался из стороны в сторону, словно пытался что-то разглядеть. Потом опустился на столешницу. На противоположном конце комка вздулся пузырь, медленно переместился вперед.

– Ползет, тварь… – сказал Дэн.