Непостижимая Шанель

С первыми погожими днями американская армия была готова вступить в дело. Еще несколько тяжких испытаний, сражение в Аргонне, и наступил октябрь. Артур Кейпел вернулся в Англию. Известие о его женитьбе дошло до Франции, когда наметились контуры победы.

Декорацией для его свадьбы послужило одно из владений графства Инвернесс: Бофорт Касл был воздвигнут на холме. Местность вокруг состояла из прихотливого чередования земли и воды. Сомнений не возникало: вы находились в самом сердце Шотландии. Церемония прошла в личной церкви лорда Ловата, зятя невесты и четырнадцатого барона в роду. Угнетало ли Боя воспоминание о девушке из севеннских лесов в тот момент, когда его принимала в свое лоно семья, прославленная не только знатностью, но и оригинальностью? Лорд Ловат благодаря своим исключительным знаниям пользовался авторитетом в палате лордов. Надо прибавить, что во время бурской войны он командовал частным полком, Lovat scouts, сформированным из людей его клана, воспитанных на его землях и зачисленных в полк его заботами. Его дети и близкие заполняли дом, где столы, большие фарфоровые вазы в восточном стиле, камины, ширмы, абажуры, подставки, заваленные тканями, и прочие многочисленные атрибуты викторианской эпохи мало-помалу смягчили первоначальный суровый облик крепости. Гостеприимство Ловатов было ни с чем не сравнимо. Они производили впечатление людей, с рождения лишенных предвзятости. Политических недругов, тори или либералов, молодых людей, только что выпущенных из Оксфорда и щеголявших умеренным социализмом, исповедовать который было принято среди студентов из высшего общества, проповедников и поэтов — таких как Рональд Нокс[43] и Морис Баринг[44], — всех их принимали, и единственный риск, которому можно было подвергнуться, остановившись в Бофорт-Касл, — это заразиться идеями Рима, ибо — вещь крайне странная для шотландского аристократа — лорд Ловат был католиком.

Добрые люди с удовольствием расписывали Габриэль великолепие этого жилища, широко распахнувшего свои двери Бою. Вот он и добился того, о чем мечтал всего сильнее: солидного положения в обществе.

Артур Кейпел перешел в другой лагерь.

Габриэль Шанель решила, что теперь ее свобода в том, чтобы обзавестись садом. Там можно было бы отдыхать от работы. Сирень, розы, прекрасный вид — ей надо было чем-то отвлечься, чтобы забыть свою любовь. Она поверила, что стремится именно к этому, и сняла в Сен-Кюкюфа виллу «Миланез», где собиралась проводить дни в одиночестве. В Париже кричали о победе, плакали и пели, беснующаяся толпа бурно приветствовала Клемансо, но Габриэль не принимала участия в празднествах. Но только ли одно желание одиночества и покоя руководило ею при покупке уединенной виллы в Сен-Кюкюфа? Разве не осуществила она пожелание Боя? Тихий, спокойный дом, где бы она могла жить вне досягаемости. Сладость Сен-Кюкюфа нисколько не помогала Габриэль свыкнуться с ее горем. Обида была жестокой.

Тогда в этом доме появились мужчины, появились из мести, из вызова, для того чтобы доказать, что она свободна, появились потому, что они были богаче, знаменитее, красивее, знатнее, чем самые знатные молодые женщины, с которыми знался теперь Бой… Габриэль заглушала свое горе любовниками, как другие заглушали бы его алкоголем, игрой, наркотиками, скитаниями, опасностями постыдных развлечений, смертью.

Была и еще одна вещь, которая ее опьянила, — новый мир Миси, в который она бросилась, как бросаются в воду, желая утонуть.

VI Удачные браки

Горе пришло к Габриэль в 1919 году. Тем не менее Артур Кейпел вернулся, и можно догадаться, что он не смирился с необходимостью порвать с ней. Богатый, женатый, добившийся всего, чего хотел, Бой не переставал жалеть о том, что потерял: о более разнообразной жизни, о жизни холостяка, в которой Габриэль занимала главное место. Рядом с нею он преодолел немало предрассудков, с успехом делал карьеру и переживал беды, принесенные войной, которая потрясла мир. Габриэль отождествлялась с войной. Она была его авантюрой… Что он мог поделать? Совместные затеи, до сих пор казавшиеся ему второстепенными, — различные эпизоды ее продвижения, то, как он финансировал ее вначале, — теперь, после его женитьбы, приобретали иной смысл. С каждым днем они занимали в его жизни все большее место. Словом, все происходило так, словно любовь Габриэль была необходима Бою, чтобы довести до благополучного конца столь рискованное предприятие, как женитьба на другой.

Габриэль видела эту крутую перемену в поведении Боя. Но в отличие от Адриенны и других незаконных, судьбу которых она так долго разделяла, она не была создана для того, чтобы бесконечно приносить жертвы. Она испытывала по отношению к Бою раздраженное разочарование.